Берия, взглянув на записку, помрачнел и, никак ее не откомментировав, отпустил Судоплатова.
Долго думать ему не давали подчиненные в приемной, поэтому Берия, взглянув на список вызванных на сегодня, и отметив, что Курчатов будет у него через полтора часа, поручил секретарю вызвать к нему и генерал-лейтенанта госбезопасности Мешика, заместителя начальника Первого главного управления по режиму, обязанного обеспечить секретность работы Спецкомитета. Решив доложить об этом письме Сталину после того, как сам его проработает, Берия на отдельном листочке бумаги выписал стоявшие в списке фамилии ученых, а само письмо спрятал в сейф и приступил к приему посетителей.
Когда Завенягин, заместитель начальника Первого главного управления (ПГУ), и Курчатов вошли в кабинет Берии, тот довольно резко говорил в телефонную трубку: -…Нет! Я сказал – нет! Страна еще в разрухе, тяжело всем, и вы без этого обойдетесь. Мы не будем тратить валюту, ищите замену отечественными материалами… И Вознесенский прав, что не дает! – положил трубку, встал, поздоровался за руку, пригласил сесть. – Что у вас?
Курчатов и Завенягин, услышав этот разговор по телефону, нерешительно переглянулись, и Курчатов начал.
– Понимаете, Лаврентий Павлович, для производства фильтров для диффузионного разделения изотопов нужны каркасы, а эти каркасы прядутся из очень тонкой никелевой проволоки, а чтобы получить эту проволоку, нужны фильеры.
Фильер – это такая матрица с отверстием, через которое протягивается проволока…
– Я знаю, что такое фильеры, – раздраженно прервал его Берия. – Что вам нужно?
– Лучшие фильеры можно изготовить только из алмазов…
– Сколько алмазов вам необходимо?
Завенягин подал лист бумаги, Берия взглянул и вскинул брови.
– М-да! Они действительно необходимы?
– Конечно, а Вознесенский и слушать не стал.
Берия положил листок на стол и накрыл ладонью.
– Это не ваш вопрос – это мой вопрос. Я его у Вознесенского решу. Алмазы у вас будут.
– Спасибо, Лаврентий Павлович! – обрадовался Курчатов.
– За что? – пожал плечами Берия, встал, подал руку Завенягину и обратился к Курчатову. – Игорь Васильевич, на минуту задержитесь.
Пока Завенягин выходил из кабинета, Берия взял список ядерщиков, выписал из него на отдельный лист шесть фамилий и подал Курчатову.
– Игорь Васильевич, предположим, мы вам для знакомства с разведданными по атомному проекту, поступающими из США, дадим еще трех человек. Каких ученых из этого списка вы бы выбрали?
Курчатов с удивлением взглянул на Берию, а потом на список.
– Вы считаете, что я недостаточно грамотно использую данные разведки?
– Нет, дело не в этом, в вашей грамотности я не сомневаюсь, и не сомневаюсь, что из всех физиков, участвующих в проекте, только вы эту работу можете исполнить лучше всех. К сожалению, я не могу вам объяснить, зачем это надо, но я прошу выбрать троих.
– Я могу предложить лучшие кандидатуры, – сказал Курчатов, еще раз взглянув на список.
– Необходимо выбрать из этого списка, – поморщился Берия.
Курчатов взял из стакана на столе Берии карандаш и подчеркнул.
– Тогда этот, этот и этот.
– Спасибо, – Берия встал и протянул Курчатову руку, прощаясь.
В распахнутую ушедшим Курчатовым дверь тут же вошел работник аппарата Берии.
– Товарищ Берия, у меня хотя и кадровый, но довольно срочный вопрос, я позволил себе протиснуться перед Комаровским.
– Мешик уже пришел?
– Да.
– Тогда сначала пусть зайдет Мешик. Что у вас?
– У нас в аппарате замначальника 4-го отдела уезжает управляющим нефтепромыслов, на его место просится начальник отдела из аппарата товарища Вознесенского Ше65 велев. Прекрасный работник, большой практический опыт, во время войны был армейским инженером, полковник. Начальник 4-го отдела очень просит его принять переводом.
– Он что – что-то натворил у Вознесенского, что просится к нам с понижением должности и оклада?
– Да нет, товарищ Берия, это прекрасный и очень серьезный и работник, и человек.
– И прекрасным людям нужны деньги и слава. Так в чем дело? – видя, что работник мнется. – Говорите прямо, у меня нет времени.
– Товарищ Берия, но это всему аппарату Совмина известно – товарищ Вознесенский очень большой хам, к нему даже министры боятся заходить. А Шевелев, как бы сказать, человек с чувством собственного достоинства, ему трудно у Николая Алексеевича. А у нас – в вашем аппарате – все работники Совмина хотят работать, поэтому, как только Шевелев узнал, что у нас вакансия, он тут же заявление и принес, несмотря на понижение в должности.
– М-да… – поморщился Берия. – Вы меня с Вознесенским окончательно поссорите: они с Молотовым уже жаловались товарищу Сталину, что я у них работников сманиваю.
Ну, хорошо, дождитесь вечером, когда я освобожусь, и заходите вместе с этим Шевелевым и начальником 4-го отдела.
А сейчас пусть Мешик зайдет.
Вошел Мешик, и Берия несколько замялся, не зная как начать разговор так, чтобы и Мешик осмысленно работал, и, в то же время, не говорить Мешику всего.
– У нас, Павел Яковлевич, утечка информации и пока непонятно откуда. Есть данные, что американцы знают пофамильно наших физиков, работающих в Спецкомитете.
– Кого именно?
Берия протянул ему полный список на восемь фамилий, Мешик внимательно его просмотрел и сразу же заметил.
– Тут двое у нас не работают.
– Здесь одно из двух: или их шпион сидит не у нас в Спецкомитете и пользуется только безответственной бол66 товней наших работников в пьяных компаниях вне службы, или… -…или американцы нас дурят, специально подбросив двух не наших, чтобы мы думали, что в Спецкомитете их шпиона нет? – закончил мысль Мешик.
– Вот именно!
– Да тут, похоже, одни евреи! – удивился Мешик, присмотревшись к списку внимательней.
– Да, и это тоже характерно. Нужно плотно и негласно этими людьми заняться – с кем встречаются, о чем болтают?
Сами они могут и не догадываться, что работают у американцев источниками информации. Их-то могут использовать втемную, а вот того, кто использует, надо найти.
Обязательно!
– Сейчас же этим займемся.
Мешика сменили член Спецкомитета, отвечающий за строительство, Комаровский, и начальник строительства завода по разделению изотопов урана Петросьянц. Комаровский поздоровался с Берией и представил ему Петрось¬ янца.
– Начальник 8-го управления ПГУ, отвечающего за строительство газодиффузионного завода – комбината «813». Это он подготовил заявку на обеспечение строительства материалами.
Берия сел, вынул из пачки бумаг толстую папку заявки, пролистал ее, положил перед собой и посмотрел на Пет¬ росьянца.
– Товарищ Петросьянц, вы читали, что на вашей заявке написали отделы Спецкомитета и Госплана?
– Нет, товарищ Берия.
Берия прочел некоторые резолюции отделов на первой странице в папке и на приложенных к папке листах.
– К примеру. «Пункты 8,11 и со 116 по 131 совершенно лишние» или «пункты 46, 47 и 154 – невыполнимы» и даже такая: «Этот Петросьянц считает, что мы уже построи67 ли коммунизм». Товарищ Петросьянц, а почему вы не включили в свою заявку птичье молоко?
Петросьянц, впервые попав к Берии и не зная его характера, взволнованно запротестовал.
– Товарищ Берия, комбинату 813 все это необходимо!
Берия некоторое время задумчиво смотрел на Петросьянца, потом показал на папку заявки.
– Все включили? Ничего не забыли?
– Кажется, нет.
– Хорошо, вы все получите.
Это были последние посетители на сегодня, и Берия позвонил, чтобы договориться о встрече со Сталиным, но тот был пока занят. И Берия в мыслях вернулся к тому, что предшествовало получению сегодняшнего письма.
ТАЙНЫЕ СОЮЗНИКИ
Гитлеровцы были расистами – они считали арийцев, в первую очередь, себя, высшей расой. И евреи, из тех, кто был объединен сионизмом, тоже расисты, и тоже считают себя даже не высшей, а богоизбранной нацией. Гитлер собирался создать Третий рейх – империю немцев – на территориях СССР, а сионисты хотели создать свою метрополию – Израиль – в Палестине. У Гитлера и сионистов не было спорных вопросов. И они нуждались друг в друге: Гитлеру нужно было благосклонное отношение мировой прессы к своим планам, и эта пресса была в руках сионистов, а сионистам Гитлер был необходим, чтобы насильно перевезти европейских евреев в будущий Израиль, поскольку добровольно заселять Палестину европейские евреи не хотели.