После возвращения делегации домой правительственные органы Ирана старались узнать о содержании бесед в Баку. Некоторые участники визита в Баку подверглись давлению. Но жесткое вмешательство А. Алиева пресекло это беззаконие.
М.Дж. Багиров подготовил для Сталина обширный отчет о проделанной до конца 1941 года работе[61]. В отчете говорилось о материальной поддержке населения, содействии в развитии культуры и здравоохранения в Южном Азербайджане. Багиров просил Сталина разрешить открыть в Тебризе дом для беспризорных детей на 200–300 мест и вести там занятия на азербайджанском языке[62]. В отчете также отмечалось, что «в результате отсутствия должного руководства боевой и политической подготовкой в ряде войсковых подразделений и частей имели место факты дезертирства, мародерства, пьянства и бытового разложения со стороны отдельных командиров, политработников и красноармейцев. Это явилось результатом того, что командующий советскими войсками в Иране генерал-майор Новиков и военный комиссар Ярков не занимались повседневно вопросами поднятия воинской дисциплины, редко бывали в частях, проводили время на вечеринках, банкетах, пьянках и т. д. Своим поведением Новиков дискредитировал себя до такой степени, что даже один из иранских генералов в беседе с нашим работником заявил, что командующий пьет запоем и его собутыльником является член военного совета армии полковой комиссар Ярков. Новиков передал английскому командованию данные о наличии наших войск на территории Ирана и Закавказья и в бытность в Тебризе связался с известными дашнаками братьями Будагян, с которыми часто встречался на вечеринках и кутежах»[63]. Результатом настоятельного вмешательства Багирова явился отзыв Новикова из Ирана.
Однако и миссии Азиза Алиева пришлось свернуть свою деятельность. Это объяснялось тем, что в условиях тяжелой оперативной обстановки на фронте советское руководство не хотело создавать себе дополнительные проблемы, продолжая вмешательство в азербайджанские дела. Посол Советского Союза в Иране А. Смирнов 12 января 1942 года послал в Наркомат иностранных дел обширный отчет. Основные пункты отчета Деканозов изложил 17 января Багирову в телеграмме, где отмечалось о том, что местные власти и иностранные консульства хорошо осведомлены о наличии группы Алиева. Причем генконсул в Тебризе Кулаженков в своем докладе послу привел якобы даже ряд примеров ее идущей вразрез с конспирацией работы:
1) без должных оснований была закрыта газета «Голос Азербайджана» и в ее редакции был произведен обыск;
2) в начале декабря Алиев через местных жителей направил командиру советского гарнизона в Урмии полковнику Селиванову письмо с требованием не отнимать оружие у местного населения, а уже отнятое вернуть. Это письмо перехватили иранские власти и губернатор Урмии подготовил докладную записку по этому поводу;
3) заместитель Алиева Амирасланов 16 декабря арестовал в Урмии заместителя губернатора и привез его в Тебриз, где его отпустили. Причина ареста — избиение курдов. Теперь Амирасланов утверждает, что жизнь заместителя губернатора была под угрозой и его вывезли оттуда под видом ареста;
4) заместитель наркома внутренних дел Атакишиев 30 декабря в Сарабе арестовал помещика, допрашивал его в жандармском управлении и предложил жандармам его арестовать. И по этому поводу губернатор подготовил докладную.
А. Смирнов писал: «Вряд ли нам полезна столь значительная расшифровка работы группы Алиева, который сам широко известен здесь как секретарь ЦК КП(б) Азербайджана. Одно то, что он возглавляет эту работу, вызывает уже недоверие и боязнь у иранцев, турков и англичан. О работе группы Алиева знает не только Сохейли, но даже Буллард и турецкий посол»[64]. В конце телеграммы Деканозов сообщал, что урегулировать отношения между Смирновым и Алиевым пока не удалось и советовал им встретиться. Кроме этой телеграммы состоялась еще и телефонная беседа Багирова с Деканозовым.
В тот же день, 17 января, Багиров отправил телеграмму в Кремль и ответил на замечания Деканозова. Он писал: «После переговоров с вами Алиеву было предложено не вмешиваться в дела местной администрации, держать тесную связь со Смирновым, согласовывать с ним все мероприятия и только с его согласия ставить те или другие вопросы перед местными властями. Сегодня предложено Алиеву немедленно поехать в Тегеран и объясниться со Смирновым по всем вопросам, в том числе по существу доклада Кулаженкова. В дополнение к моим письменным и устным объяснениям считаю необходимым сообщить, что Смирнов тенденциозно освещает работу группы Алиева. Неконтактность работы Алиева с отдельными нашими официальными работниками, в том числе и военными, может быть заключалась в том, что он вместе с ними не пьянствовал, наоборот, уговаривал их вести себя более или менее сдержанно. Видимо, все это не нравилось товарищам. Что же касается расшифровки Алиева перед английскими, турецкими и другими представителями, я боюсь, что не Алиев, не его группа себя расшифровывают, а их расшифровывают отдельные наши работники, которые частенько без разбора пьянствовали, общались с подозрительными и сомнительными людьми. Создавшаяся обстановка не дает возможности продолжать огромную положительную работу, развернутую нами с самого начала там, ликвидации которой, видимо, добивается Смирнов»[65].
Анализ документов позволяет утверждать, что идея ограничения действий посланцев Советского Азербайджана и постепенного вывода их из Иранского Азербайджана принадлежит советскому руководству. И активность Смирнова против группы А. Алиева была инициирована Наркоматом иностранных дел. Это объясняется в первую очередь тем, что в Тегеране велись тайные трехсторонние переговоры между СССР, Англией и Ираном, и Советский Союз, нуждающийся в помощи союзников, начал постепенно сворачивать «большевистский эксперимент» в Иранском Азербайджане. 16 декабря 1941 года состоялась встреча министра иностранных дел Британии А. Идена со Сталиным в Кремле. После взаимных приветствий Сталин предложил Идену проекты двух договоров — о военной взаимопомощи и о разрешении послевоенных проблем. Иден заявил, что каких-либо принципиальных возражений против такого рода договоров у него нет, но он хотел бы внимательно изучить предложенные тексты. Затем Сталин заявил, что, по его мнению, желательно приложить ко второму договору секретный протокол. Были подготовлены два проекта секретного протокола к «Договору об установлении взаимного согласия между СССР и Великобританией при решении послевоенных вопросов и об их совместных действиях по обеспечению взаимной безопасности после окончания войны с Германией». В пункте 9 второго протокола указывалось: «В отношении Ирана стороны условились обеспечить скорейшее заключение союзного договора с Ираном и дальнейшую свою политику по отношению к этой стране проводить в зависимости от позиции иранского правительства и честного выполнения взятых им на себя по договору обязательств»[66]. Через территорию Ирана должны были осуществлять в качестве союзнической помощи военно-стратегические поставки.
Кроме того, амнистированные после ввода советских войск в Иран и освобожденные из тюрем представители левых сил и старые коммунисты обратились осенью 1941 года в Москву с просьбой восстановить деятельность Коммунистической партии Ирана. Эта просьба была рассмотрена в Исполкоме Коминтерна, и 9 декабря 1941 года Г. Димитров направил Сталину, Молотову, Берия и Маленкову следующую шифровку: «Группа иранских коммунистов, бывших политических заключенных, приступила к восстановлению компартии Ирана. Они создали временное бюро, выделили одного товарища (Арташес Ованесян) для связи с ИККИ и обращаются к нам за директивой. Просят также быстрейшего согласия отправить своего делегата к нам. По материалам Отдела кадров ИККИ и на основе сведений работников НКВД, которые на месте связаны с ними, можно считать этих иранских коммунистов вполне честными революционерами и просоветскими людьми.
61
Письмо М.Дж. Багирова И. Сталину. 20.12.1941 г. — ЦГАППОД АР, ф. 1, оп. 89, д. 1, л. 18-31
64
Телеграмма В. Деканозова М.Дж. Багирову. 17.01.1942 г. — ЦГАППОД АР, ф. 1, оп. 89, д. 35, л. 2
65
Телеграмма М.Дж. Багирова В. Деканозову. 17.01.1942 г. — ЦГАППОД АР, ф. 1, оп. 89, д. 35, л. 3
66
О.А. Ржешевский. Сталин и Черчилль. Встречи. Беседы. Дискуссии: документы, комментарии. 1941–1945. — М.: Наука, 2004. с. 53