В отношении политической, моральной честности Пишевари Багиров никогда не сомневался. Он доверял этому способному, культурному, образованному человеку, осознавал, что условия, обстановка сделали имя Пишевари знаменем движения, и советское посольство должно изменить свое отношение к нему. Поэтому он просил Кулиева, Атакишиева и Ибрагимова подготовить соответствующие материалы, с тем чтобы в кратчайшие сроки довести их до сведения Москвы[897].
М.Дж. Багиров ошибочно полагал, что отрицательное отношение к Пишевари исходит не из Москвы, а является самодеятельностью посольства в Тегеране. Поэтому он просил своих людей собрать факты против посла Садчикова и консула Красных. Багиров еще не знал, что отрицательное отношение к Пишевари исходило от московского руководства, от МИД. Как отмечал американский историк Марк Гамильтон Лайтл, Москва уже считала Пишевари лишним грузом, а его труд — не стоящим выделки[898].
16 октября Багиров дал новое указание бакинской «тройке» — обеспечить безопасность Пишевари. Он писал: «При всех крупных недостатках Пишевари (неуживчивость, упрямство, тщеславие, вспыльчивость, нервозность и др.) на сегодня, при создавшейся обстановке, он больше чем кто бы то ни был из азербайджанцев нужен там для общей пользы. Это, видимо, враги очень хорошо поняли и всеми силами стараются убрать Пишевари… Джавид, в особенности после приезда из Тегерана, играет главную роль в создании недовольства вокруг Пишевари. Прощупайте — не приехал ли он со специальным заданием. Джавида надо просить и в то же время предупредить, что он лично отвечает за дружную работу и за жизнь Пишевари. В таком же духе поговорите с Шабустари, Падеганом, Гуламом Яхьей и другими видными азербайджанцами. Что касается Пишевари, то надо предупредить его о необходимости соблюдать исключительную бдительность и осторожность в отношении охраны и т. п.»[899].
Здесь самое время сказать несколько слов о личных взаимоотношениях, сложившихся между М.Дж. Багировым и С.Дж. Пишевари. Большое количество стенографических записей их телефонных разговоров, архивные документы, описывающие их личные встречи, ярко свидетельствуют об искренней симпатии двух лидеров друг к другу. Багиров уважал в Пишевари организаторский талант, силу духа, патриотизм. Он неоднократно давал указание оберегать Пишевари, называя его «символом национального движения». Поэтому грустно читать ничем не подтверждаемые инсинуации, например, Михаила Крутихина, о том, что «Багиров попросту избил Пишевари кулаками в своем кабинете»[900].
Наконец, давно ожидавшиеся трудные времена наступили. 21 ноября 1946 года премьер Ахмед Кавам объявил, что для обеспечения порядка во время выборов, назначенных на 7 декабря, во всех без исключения областях страны будут размещены силы безопасности. В заявлении подчеркивалось, что во время выборов в Меджлис правительство намерено при необходимости направить во все избирательные пункты жандармов, а при острой необходимости и войска. В тот же день заявление Кавама телеграммой было доставлено губернатору Азербайджана Саламуллаху Джавиду.
ГЛАВА XVI
ПРОВАЛ СТАЛИНСКОЙ ПОЛИТИКИ В ИРАНСКОМ АЗЕРБАЙДЖАНЕ
После подписания соглашения 13 июня Ахмед Кавам в течение семи месяцев выжидал, чтобы выбрать наиболее благоприятный момент для массированной атаки на Азербайджан. Этот период он использовал, чтобы ослабить азербайджанскую армию, собрать о ней информацию, внедрить своих агентов в Азербайджан, инспирировать в провинции экономические трудности, а главное, заручиться гарантиями поддержки Великобритании и США в противостоянии советской угрозе. Опубликованное 21 ноября в тегеранских газетах заявление Кавама дало толчок началу мощной антиазербайджанской пропагандистской кампании в иранской прессе. Газета «Эттелаат», наравне с опубликованием заявления премьер-министра, напечатала на первой полосе статью, порочащую азербайджанских демократов. В ней говорится о «целесообразности направления на избирательные пункты достаточного количества полицейских сил, а в случае необходимости даже армейских частей». Складывалось впечатление, что тегеранские газеты устроили соревнование по количеству доводов за отправку войск и жандармов в Южный Азербайджан. Особенно преуспели в этом «Кейхан» и «Мехре Иран». Премьер-министр своими выступлениями и интервью пытался сформировать мнение, что он, якобы, не собирается лишать азербайджанцев приобретенных ими национально-демократических свобод, а правительство, принимая решение о вводе войск в Иранский Азербайджан, имеет целью лишь поддержание правопорядка во время выборов. Однако события, происходившие в возвращенном в эти же дни под контроль тегеранских охранных служб Зенджане, свидетельствовали совсем о другом.
Еще до ввода правительственных войск в Зенджан шах Мухаммед Реза дал указание об изучении структуры, количественного и кадрового состава вооруженных сил азербайджанских демократов с помощью сочувствующих Тегерану людей. По итогам этого исследования были подготовлены доклад и карта с указанием дислокации азербайджанских частей. Согласно докладу, представленному иранскими спецслужбами, в вооруженных силах Азербайджана царил моральный упадок. В то же время в докладе содержалось предупреждение о том, что ситуация в Азербайджане может привести к серьезным последствиям не только для этой провинции, но и для целостности всего Ирана. На совещании, проведенном в шахском дворце с участием шаха, премьер-министра, министра обороны и начальника штаба, был разработан военный план по захвату Азербайджана. Оккупация Зенджана была первым этапом плана «чрезвычайных и действенных мер по освобождению Азербайджана и всего северного региона». Кавам и шах продолжали ошибочно полагать, что Советы с целью предотвращения оккупации Ираном всего Азербайджана, окажут азербайджанцам еще большую помощь, чем прежде[901]. Однако они были полны решимости реализовать свой план.
24 ноября американский посол в Тегеране Дж. Аллен писал госсекретарю: «Сегодня Кавам сообщил мне о своем окончательном решении послать силы безопасности в Азербайджан. Он сказал, что если тамошнее правительство окажет сопротивление (а он полагает, что оно его окажет), то он обратится за помощью к Совету Безопасности. В ответ на один из моих вопросов Кавам предположил, что для мобилизации сил и информирования руководителей потребуется две или три недели. Он планирует обратиться к Совету Безопасности в дни начала боев. Я отметил, что Совет Безопасности занимается проблемами, угрожающими международной безопасности. Кавам заявил, что знает об этом и в случае начала боевых действий в Северном Иране он проинформирует Совет Безопасности о том, что здесь сложилась обстановка, угрожающая международному миру. Я специально спросил его о том, намеревается ли он уведомить Верховный меджлис об этих своих действиях, направленных на восстановление суверенитета Ирана в Азербайджане. Ответив на это отрицательно, он повторил, что обратится к Совету Безопасности»[902].
897
М.Дж. Багиров. Обстановка в Иранском Азербайджане. 16.11.1946 г. — ЦГАППОД АР, ф. 1, оп. 89, д. 113, л. 230–233; дополнительный материал о разногласиях между Пишевари и другими тебризскими лидерами см.: Архив МНБ АР, д. 401, л. 288, 290–291, 303-305
899
М.Дж. Багиров. Для тт. Н. Кулиева, А. Атакишиева и М. Ибрагимова. 16.11.1946 г. — ЦГАППОД АР, ф. 1, оп. 89, д. 117, л. 127
900
М. Крутихин. Иранские очерки. Часть IV. Азербайджанская авантюра, или Как Москва вторично продала иранских коммунистов. // http://www.rusenergy.com/politics/a10112001.htm
902
The Ambassador in Iran (Allen) to the Secretary of State. 24.11.1946. - FRUS. 1946. Vol. VII, p. 547