Политическому развитию постсоветских стран, как показали авторитарное правление Владимира Путина в России, недавние выборы в Узбекистане и другие примеры, предшествовал авторитарный деформировавшийся советский социализм, который пустил глубокие исторические корни, которые до сих пор не преодолены. Это также показывает поверхностность приписывания этой деформации как Ленину и большевикам (как это делают одни исследователи), так и Сталину и ВКП(б) – КПСС (как это делают другие исследователи).
Трудно не прийти к выводу о том, что «ненавязчивый постулат» – это почти религиозное убеждение о том, что советские рабочие были угнетены как класс. Оно имеет глубокие психологические корни в западных капиталистических обществах, где эта позиция широко распространена среди приверженцев левых взглядов. (Интерпретации политических диссидентов из Восточной Европы и СССР при всем их многообразии, как правило, далеки от марксистского понимания).
Я считаю, что не «просоветски» настроенные левые на Западе должны честно и глубоко признать возможность того, что наряду с действительно важными идеалами индивидуальной и интеллектуальной свободы, вытекающими из буржуазного просвещения, сильную роль в формировании сложившегося враждебного отношения ко всему советскому сыграл единственный факт: западный капиталистический правящий класс в XX веке начал тотальную идеологическую атаку против СССР, беспрецедентную по глубине и масштабу, оказавшую влияние (пока еще в должной мере не признанное) на популярные в обществе, в том числе и на левые, взгляды.
Посмотрим хотя бы только на связь между распадом Советского Союза и улучшением положения неолиберального проекта в глобальном масштабе, что стало очевидно более наглядным теперь, когда Советского Союза больше нет. Разве тогда это чересчур, если мы предположим, что, возможно, антисоветский «входной билет», который был необходимым условием членства в сообществе «уважаемых» левых, возможно, был формой идеологического господства капиталистического класса в наших рядах?
В прошлом я бы просто защищал социалистическую интерпретацию от той, которая приводится в книге ван дер Линдена. Теперь же я хотел бы начать с того, что сам по себе вопрос «Был ли Советский Союз социалистическим?» в действительности слишком узок и недиалектичен. Теперь я думаю, что задать этот вопрос – то же самое, что спросить: «Была ли Англия XVII века аграрной капиталистической страной?» Ответ может быть следующим: «да» – с точки зрения формальной категоризации, «нет» – с точки зрения реальной категоризации. Мы должны, наверное, сказать нечто подобное и о советском опыте. Советский Союз был формально социалистическим, и сделал большие успехи в фундировании социалистического проекта, но в итоге не смог довести этот проект до конца по причине того, что уровень его собственного политического, технического и культурного развития был низок в соотношении с тем неблагоприятным внешним балансом сил, с которыми он должен был бороться.
Однако для нас сейчас жизненно необходимо узнать как положительные, так и отрицательные компоненты советского опыта. Я думаю, что мы понимаем отрицательные стороны советского опыта довольно хорошо, и я не стремлюсь свести их к минимуму. Но мы столкнулись с постоянными попытками элиминировать все его положительные стороны, с по-прежнему активной и массивной антисоветской академической и информационной индустрией, нацеленной на сокрытие, искажение и уничтожение реальности положительных сторон опыта СССР; индустрия эта глубоко укоренена в капиталистической идеологии. Мы также должны противостоять нашей собственной тенденции к романтизму и нетерпению (тому, что раньше называлось «максимализмом»); мы должны помнить о масштабности и долгосрочных исторических перспективах тех задач, которые мы, приверженцы левых взглядов, взялись решать.
В конце концов, обращаясь даже лишь к торговым цивилизациям средиземноморской и азиатской древности, мы не можем не признать, что капитализм ранее процветал, но впоследствии он накопил критическую массу «фальстартов», повлиявшую на его способность к дальнейшему стимулированию развития хозяйства, к дальнейшему созданию социальных и технических предпосылок для последующего исторического прорыва.
Социализм/коммунизм, в свою очередь, является более сложным, и в некотором смысле более длительным, переходным периодом (хотя, несомненно, есть возможность сокращения сроков, и сроки могут измениться непредсказуемым образом). Нас не должно удивлять, что соответствующие «ранние эксперименты» (Парижская Коммуна, Советский Союз, некоторые аспекты общественной формации современного Китая, Кубы и др.) могут дать сбои, войти в состояние «отступления» и даже «спячки».