Осенью 1981 года положение в Польше в Политбюро ЦК КПСС обсуждалось неоднократно. После перехода всей полноты власти в руки Ярузельского, в Москве окончательно утверждается убеждение о нецелесообразности военного вмешательства в дела Польши. Конечно, советское руководство сделало подобные выводы не только потому, что в Польше власть оказалась в руках человека, преданного социалистическим идеалам и дружбе с СССР, но в расчет брались и другие важные факторы. В первую очередь нужно отметить, что из афганской войны были извлечены определенные уроки. Ввод войск Варшавского Договора в Польшу мог ознаменоваться началом гражданской войны, последствия которой трудно было предвидеть. Ответственность за положение в Польше в этом случае полностью легла бы на СССР.
Москва не могла также не учитывать позицию США по польскому вопросу. Рейган в письме, направленном Брежневу, писал: «Подобные действия (ввод войск в Польшу — М. П.) вызовут очень негативную реакцию у Соединенных Штатов и стран Запада…. в этом случае Советы могут забыть о новых соглашениях в области ядерных вооружений, а также об улучшении торговых отношений с Соединенными Штатами и ожидать самых жестких экономических санкций, если такое вторжение будет предпринято»[411].
На заседании Политбюро ЦК КПСС 29 октября 1981 года все его участники высказались за усиление политического давления на польское правительство с целью заставить его действовать более решительно, но против военного вмешательства. Ю. В. Андропов говорил: «Наши руководители поговаривали о военной помощи со стороны братских стран. Однако нам нужно придерживаться своей линии — наши войска в Польшу не вводить»[412]. Д. Ф. Устинов также высказался вполне определенно: «Вообще надо сказать, что наши войска вводить в Польшу нельзя. Они, поляки, не готовы принять наши войска…»[413].
На следующий день было срочно созвано совещание руководящего состава Министерства обороны, на котором министр обороны Устинов высказался еще более категорично: «Мы ни в коем случае, даже если попросит польское руководство, не будем вводить советские и другие войска в Польшу». Далее Устинов отметил, что перед Министерством обороны, МИД, КГБ и Госпланом поставлена задача «помогать польскому руководству мобилизовать свои силы для решения политических, социальных и экономических вопросов»[414].
М. А. Суслов, возглавлявший Комиссию Политбюро по Польше, и во многом определявший политику СССР по отношению к этой стране в этот период, также занимал позицию — войска не вводить. «В один из дней мне случилось быть в кабинете М. А. Суслова, — вспоминает Э. А. Шеварднадзе. — Ему кто-то звонил, докладывая об обострении ситуации в Польше, настаивал, как я понял, на „задействовании силы“. Суслов несколько раз твердо повторил: „Ни в коем случае, не может быть и речи об использовании нами силы в Польше“»[415].
Политическая обстановка в Польше к тому времени еще больше обострилась, 3 декабря 1981 года в г. Радоме на заседании президиума Всепольской комиссии «Солидарности» уже обсуждался план захвата власти в стране. Намечалась и конкретная дата выступления — 17 декабря. В этот день предлагалось объявить на территории всей Польши бессрочную забастовку с постепенным перерастанием ее в открытое сопротивление властям на местах.
В те тревожные дни в нескольких изданиях «Солидарности» тиражировалось открытое письмо членов профобъединения «Солидарность» из г. Тарнува, в котором, в частности, говорилось: «Мы призываем всех членов „Солидарности“ в Польше быть в готовности к решительным действиям против коммунистов, незамедлительно приступить к их ликвидации, в первую очередь судей, прокуроров, функционеров ПОРП, милиционеров…»[416].
Не собираясь вторгаться в Польшу, политическое руководство СССР по просьбе Ярузельского, приняло на себя обязательство расширить ей экономическую помощь.
412
Цит. по:
414