Берлин. Запись переговоров фельдмаршала фон Бломберга, оберста фон Трескова и нескольких неустановленных лиц. (Архив Штази [8] (гестапо). Обозначения: Т. — фон Тресков, Б. — фон Бломберг, А., Ц. и Г. — неустановленные лица.)
Т. — Итак, англичане согласны вступить с нами в союз только при аресте Гитлера, Геринга и Гиммлера. Геббельс естественно будет держаться за Гитлера до последнего. Поэтому предлагаю устранить этих господ и немедленно объявить о союзе с Великобританией.
Б. — Конечно, я за союз с англичанами, но в данной ситуации не вижу от него никакой пользы. Как союзники они ни чем не смогут нам помочь против большевиков.
А. — Я тоже не склонен высоко оценивать возможности англичан, как союзников. Но приходится признать, что других вариантов я пока не вижу. Вчерашняя бомбардировка Берлина показала наличие у русских таких самолетов, бороться с которыми наши противовоздушные войска просто не в состоянии. Население начинает понемногу паниковать. А тут еще эти нехорошие вести с фронта.
Ц. — Да, нас пока спасает мобилизация русских. При их огромных расстояниях они не могут быстро отмобилизоваться. Но я считаю, что решение необходимо принимать немедленно. Каждый день затяжки может привести к катастрофе. Гитлер не способен осознать данный факт, он вообще не слушает нас, военных профессионалов. Считаю, что его надо отстранить от власти. И немедленно решить вопрос о прекращении конфликта с русскими.
Т. — Но все же, раз уж мы едины в данном вопросе, надо решиться и на следующий шаг — на союз с англичанами. В принципе, я бы согласился и на переговоры с русскими, но считаю что в настоящее время это бессмысленно. Они не простят нам разрыва договора, к тому же если верить имеющимся сведениям, они переживают это уже второй раз.
Г. — Я считаю, что наилучшим решением будут все же переговоры с русскими. Уход из жизни Сталина, который конечно же не простил бы нам разрыва договора, дает шанс договориться с его преемниками. Исходя из анализа русских радиопередач, на вершине власти у них сейчас находится триумвират из Маленкова, Берии и Хрущова. Первые два по мнению наших дипломатов были одними из сторонников договора с Германией, о позиции третьего серьезных данных нет.
Б. — Договариваться с большевиками? Нет, уж увольте.
Г. — А они уже и не большевики. По последним сведениям их партия теперь называется КПСС — Коммунистическая партия Советского Союза, вместо наркоматов у них министерства, а самое интересное — вроде бы недавно расследовалось антиеврейское «дело врачей» и шла активная борьба с «космополитами»-евреями.
А. — То есть вы хотите сказать, что они сближаются с нашей позицией в этом вопросе?
Г. — Не уверен. Сведения очень противоречивы и добыты в основном из захваченных подшивок газет и допросов немногочисленных пленных. Но все же, я считаю что с русскими договориться будет надежнее, чем с англичанами.
Б — Если все что вы сказали правда, то возможно ваша позиция и может привести к успеху. Но я сделал бы ставку на англичан.
Т. — Господа, я считаю, что этот спор все же второстепенен. Если удастся захватить власть, мы можем пытаться договориться и с русскими, и с англичанами или даже с американцами. Без устранения клики Гитлера от власти ничего не может быть решено.
Б. — Согласен.
А. — Согласен.
Ц. — Согласен. Но все же я — за переговоры с русскими.
Г. — Согласен с предыдущим.
Т. — Тогда я предлагаю приступить к конкретным действиям…
После речи Черчилля в поддержку СССР посол Майский ожидал оживления в отношениях с британским МИДом. Но вместо этого уже несколько дней посольство существовало в каком-то вакууме, англичане как будто забыли о существовании представительства СССР. Хуже всего, что похоже и на родине стало не до посла и его забот, потому что НКИД тоже хранил загадочное молчание. Передачи же советского радио, ловившиеся в посольстве, вообще были необъяснимы присутствием незнакомых имен, фактов и названий. Встречи на приемах в других посольствах тоже не прибавляли оптимизма, почти все дипломаты расспрашивали о причинах прекращения связи между СССР и остальным миром. Приходилось все сводить в шутку или отмалчиваться. Особенно неприятным был разговор в японском посольстве, куда Майский был приглашен лично. Японский посол встретил холодно, а в разговоре упомянул что Япония недовольна несоблюдением СССР договора о взаимном ненападении и его враждебными действиями. Пришлось отговариваться отсутствием каких-либо инструкций из Москвы.
Поэтому посол был даже рад, когда из МИДа пришел запрос на встречу с неким Робертом Блейком. Судя потому, что посол не слышал о нем ранее, это был чиновник не очень крупного ранга. Но даже такая встреча все же лучше, чем ничего. Прибывший Блейк удивил Майского своей молодостью, незначительностью должности и непривычно прямолинейной манерой разговора. Вместо обычных протокольных вежливостей он сразу заявил протест на действия советского правительства, нарушившего все нормы международного права прекращением связи с посольством Его Величества в Москве.
Майский вызвал шифровальщика и приказал срочно передать сообщение в Москву, а сам вызвал на совещание первого и третьего секретарей посольства. Совещание закончилось заполночь, но ничего конкретного придумано не было. Разве что третий секретарь был необычно оживлен и несколько раз уточнял детали разговора с чиновником. Утром он отправился в город, где и пробыл несколько часов. Вернувшись, он зашел к послу и сказал что ввиду чрезвычайности ситуации может сообщить послу имеющиеся у него сведения о том, что советская разведывательная сеть в Великобритании также потеряла связь с СССР. Поэтому, похоже ситуация не просто катастрофическая, а сверхсерьезно катастрофическая. Но в этот момент в кабинет посла вбежал запыхавшийся шифровальщик, неся словно величайшую драгоценность, расшифрованную телеграмму с Родины. Выпроводив всех, посол внимательно изучил полученную телеграмму. В ней, за подписью ему наркома иностранных дел — министра иностранных дел СССР Молотова, сообщалось о смерти Сталина и о других новостях, частично уже известных послу из пойманных радиопередач. В принципе, несмотря на некоторые непонятные моменты, телеграмма все же была первой достоверной вестью о последних событиях вокруг и внутри СССР.
Получены были и инструкции по действиям. Особый упор в них делался на доведение до британского правительства единства целей обоих стран и необходимость оформления антигитлеровской коалиции. Требовалось также довести до англичан, что неизвестная природная катастрофа препятствует установлению связи с посольством Великобритании в Москве, но правительство СССР принимает все меры для восстановления ее нормального функционирования.
Собрав коллектив посольства, Майский довел до них полученные сведения и наметил предстоящие дела. Первым делом требовалось договориться о встрече с министром иностранных дел Иденом.
Второй важнейшей задачей стало налаживание тесных контактов с де Голлем. Посол должен был сделать все возможное, чтобы де Голль осознал — единственной серьезной силой, способной освободить Европу от гитлеровских орд является Советский Союз. А он очень заинтересован в помощи Свободной Франции и установлении дружественного правительства в послевоенной Франции. При этом следовало осторожно намекнуть, что во главе правительства освобожденной Франции Москва видит именно Ш. де Голля.
Отправляя через некоторое время отчет о проделанной работе в Москву, посол отметил что де Голль, несмотря на всю перспективность его как лидера свободной Франции, больше склонен к союзу с Великобританией и САСШ. Поэтому Майский предлагал поискать другую кандидатуру на пост главы свободной и демократической Франции, если, конечно, не будет принято решение на помощь в продвижении к власти коммунистической партии.
8
«Штази» — реальное наименование службы ГосБезопасности в ГДР. Сокращение немецких слов: ГОСударственная БЕзопастность.