СССР в апогее: как мы жили

Александр Шубин СССР в апогее: как мы жили

Опубликовано в журнале:

«Неприкосновенный запас» 2007, №2(52)

Что представляло из себя общество 1970–х годов? По одной версии — собрание всех социальных болезней, которые только можно придумать. По другой — эпоху процветания, о которой теперь можно только мечтать. Каждая из этих версий — миф. А каждый миф — это часть правды. СССР в 1970–е годы действительно достиг значительных успехов в обеспечении нужд населения. Но чтобы оценить эти успехи, нужно сравнивать их не с ведущими обществами того времени (США и Западная Европа), а с третьим миром. Как сказал в начале 1980–х годов турист, возвратившийся из Индии, «за социализм меня больше агитировать не надо — слишком много нищих я увидел за рубежом». Увы, либеральная интеллигенция, возмечтавшая о западных ценностях (прежде всего материальных), забывала, что от «реального социализма» возможно движение не только к западной зоне процветания, но и в третий мир.

Правда и то, что в 1970–е годы в СССР нарастали кризисы, что перестройка началась не на пустом месте. Однако слово «кризис» само по себе нельзя признать достаточной характеристикой. Требуется дополнение — кризис чего?

Динамичный «застой»

Сторонники взгляда на эпоху Брежнева как на «золотой век» приводят список достижений: статистика роста, построенные заводы, гениальные фильмы и другие не превзойденные до сих пор достижения.

Обличители «застоя» отвечают перечнем хорошо известных, можно сказать, хрестоматийных фактов: низкое качество продукции, провалы снабжения населения, дефицит, разрушительные экологические последствия хозяйственной деятельности.

Потребление сырья и энергии в СССР в расчете на единицу продукции было соответственно в 1,6 и 2,1 раза больше, чем в США[1]. Но это — относительная неэффективность, результат сравнения с экономическим лидером индустриального мира ХХ века. По старой советской привычке исследователи сравнивают эффективность советского производства с США 1980–х годов. Но СССР был среднеразвитой страной. Эффективность в капиталистическом мире, даже без учета стран третьего мира, тоже весьма различна. Приведем такой пример: в 1959 году (время западного «застоя») выработка на одного промышленного рабочего в Великобритании составляла 45% от аналогичного показателя в США[2].

По расчетам Селюнина и Ханина, реальный рост продукции машиностроения в 1976–1983 годы составил не 75%, зафиксированных в официальной статистике, а 9%[3]. Но это тоже немало. Количество рабочих в 1980–1985 годы выросло на 2,7%, а производство продукции — на 19,7%, что даже с учетом незначительной советской инфляции означает рост производительности труда. Каковы бы ни были ухищрения, позволявшие «накручивать» статистические показатели, за эти пять лет методы приписок не изменились, и статистика «отражает тенденцию», как признает даже такой критик советской системы, как Егор Гайдар. Тем более, что производство росло и в натуральном исчислении[4].

Экономический рост в СССР продолжался в период «застоя», хотя темпы его были ниже, чем в официальной статистике. Но даже критики СССР признают, что он составлял 2–4%[5], что по западным стандартам вообще нормально.

Суть понятия «застой» — не в прекращении развития. Это было общество со стабильной структурой. Чтобы уйти от эмоциональных оценок, можно назвать этот период «равновесием» или «стабильностью». Производство росло, благосостояние повышалось (вопрос, успевал ли этот рост за потребностями), но общество оставалось таким же, как и десять лет назад. Перемены были настолько медленны, что были едва заметны глазу.

Централизованное индустриальное общество

Что за общество существовало в СССР? Оно называло себя «реальным социализмом». Но социализм, по утверждению авторов социалистических теорий XIX века (и Маркса, и Прудона, и народников) и официальных коммунистических доктрин, — это общество без эксплуататорских классов, без угнетения одних людей другими. Однако уже в 1970–е годы на интеллигентских кухнях и в заводских курилках втихомолку обсуждалась страшная государственная тайна — в СССР есть и эксплуатация, и угнетение человека человеком, и бюрократы представляют собой настоящий эксплуататорский класс. А уж сегодня и вовсе наивно считать, что в СССР построили то, о чем писал Маркс. Советское общество не было социалистическим. В 1970–е годы это «откровение» вызывало разочарование в идеалах; в наше время, когда идеалы те скомпрометированы, можно взглянуть на этот вопрос спокойнее: СССР не был раем на земле, но не был он и адом. Здесь не было социализма, но было социальное государство.

Никакой критики не выдерживают также идеологические схемы, по которым СССР 1970–х годов представлял из себя тоталитарную систему, где почти все люди действовали по команде сверху, мыслили в соответствии с идеологическими заклинаниями партии и при этом все время боялись репрессий КГБ. Такую картину можно увидеть в западных фильмах о советской жизни, но в реальности советское общество было живым, чрезвычайно многообразным, «разноцветным», и населена эта страна была обычными людьми со своими нуждами и взглядами. Кто–то, конечно, верил в официальные идеалы просто как Джордж Буш–младший, но и скептиков среди советских людей было не меньше.