Скрипнул стул. Едва слышно перелистнулись страницы. Некоторое время было очень тихо.
— Но, сэр…
— Да?
— Дети?
— Если переданные данные верны, эти дети являются уникальными объектами для исследования, не считая того, что они могут оказаться также носителями чрезвычайно важной информации. Нам нужно определиться, кто из них наиболее… ценен.
— Итак, Уилл, что мы имеем?
— Девочка попала в поле зрения местных спецслужб ранее, но я бы сделал ставку на мальчика.
— Почему?
— Он проявляет себя ярче. Демонстрирует владение навыками, которых у ребёнка его возраста не может быть. В частности, умение управлять общественным автотранспортом. Согласно показаниям его матери, поведение объекта кардинально изменилось летом восемьдесят четвёртого, буквально в течение недели. В те же дни он установил контакты с девочкой. Вполне возможно, они действуют согласно заданной программе. Однако, если девочка осталась чрезвычайно интегрирована в семью, то мальчик в считанные дни сумел добиться практически полной независимости, из чего я делаю вывод, что, возможно, перенос взрослого сознания в тело девочки произошёл не вполне удачно, и она осталась крайне эмоционально привязана к родителям… э-э-э… тела-донора.
— Или замещение сознания произошло не до конца, — выпятил губу шеф.
— Именно так. Кроме того, я отметил, что весьма часто девочка фиксирует данные, но диктует ей именно мальчик. То есть, она выполняет роль, скорее, секретаря. А с точки зрения носительства информации…
— Вы правы! Как носитель информации он будет гораздо более ценен.
05. СЛОЖНЫЕ СИТУАЦИИ
Сергей Сергеич. Суббота, 4 июля, 17.00, Иркутск.
Майор Степанишин поправлял перед зеркалом галстук. Выходной, вечер, обещал жену в кино сводить, а то, говорит, совсем никакой жизни с этой твоей службой.
Зазвонил телефон.
— Люд, возьми!
— Я не могу, я Мурзику когти подстригаю!
— А отвлечься нельзя?
— Нет, он забьётся под кровать, фиг его потом выколупаешь!
Сергей Сергеич вздохнул и снял трубку. Господи, лишь бы не срочное, Людка тогда точно обидится…
— Степанишин слушает.
— Серый, ты меня не слышал, я тебе ничего не говорил, — голос капитана Дуброва из канцелярии звучал глухо.
— Ну?
— Только что подписаны два приказа. О выделении дополнительной группы охраны на Ольгу Шаманову, адрес — психдиспансер в Юбилейном…
— Та-а-ак…
— А второй — на твоё задержание.
— Понял.
Он очень аккуратно положил трубку. Достал из тумбочки личный «тревожный» портфель, надел ненавистную гражданскую шляпу:
— Людочка! У нас хлеб закончился, я до булочной. Если кто будет спрашивать — я быстро.
Вовка. Неизвестно где, неизвестно когда.
Не вполне пробуждение, на самом деле. Ощущение было, как будто тебя поймал кошмар. Бывает такое, когда трудно выскочить из сна. Я попытался перебить это состояние движением. Кто-то толкнул меня в плечо:
— Не рыпайся, пацан.
Я с диким трудом приоткрыл глаза. На меня смотрело три ствола. Аргумент. Да и вообще, идея драться на борту — такое себе. А самолёт уже другой, кресла не такого цвета. Да и мужики другие…
Меня быстро обыскали, вытащили нож, ещё нож, деньги, авторучку (новомодную, с прозрачным пластиковым корпусом и металлическим носиком), зубную щётку. Это Ольга в последний момент всколыхнулась со своей вечной гигиеной, сунула, когда уж в машину садились. В Москве-то ведь — ни зубных щёток, ни магазинов… Мысли поехали куда-то не туда.
Обшаривающий мужик посмотрел на второго. Тот качнул стволом. Щётка и ручка отправились обратно во внутренний карман ветровки.
К лицу прижали пластмассовую маску. Наркоз?.. Сил задерживать дыхание не было…
Олька. Подозреваю, где я, и мне это не нравится.
Кажется, я приходила в себя. Не могу утверждать с достоверностью, но помню бродящие вокруг меня тени и вот этот отвратительный характерный запах плохо замытых нечистот в смеси с хлоркой. Так бывает, когда в помещении обитают дети, не вполне осознающие правила личной гигиены, а ухаживают за ними люди, слишком уставшие, чтобы поддерживать всё в идеальном состоянии.
Кажется, было светло. А потом чуть менее светло. Но никогда не было до конца темно. Ночники не выключали? Наверное.