Если верить дорожной разметке, до Анкориджа осталось сто восемьдесят миль. По-русски — где-то двести девяносто километров. До конца так и так не хватит. Гнать или не гнать?
Благоразумно решив не гнать, чтобы расходовать топливо максимально экономно, через полчаса я поймал себя на том, с каким трудом прохожу повороты. Спидометр показывал сто пятнадцать. Миль!!! Красавец, ничего не скажешь. Нервы. Стресс. Адреналин.
Попытка воззвать к рассудку кончилась ничем, через некоторое время я снова нёсся как сумасшедший, и к половине третьего ночи «Кобра» сказала: «Всё».
Я немного посидел. Погладил приборную панель:
— Прости, детка, что так вышло. Спасибо тебе.
Подумал — не поесть ли? Но кусок в горло не лез категорически. Допил кофе из термоса. Сунул в бардачок парик. Сфотографировал напоследок машинку. Такая измученная она была, грязная… Как я, наверное.
— Прощай, милая. Найди себе хорошего парня.
Отдаёт шизофренией, посреди ночи на абсолютно пустом хайвее разговаривать с машиной. Ладно. Вроде, начинает отпускать — до меня дошло, что на дворе ночь в горах, да ещё и в горах Аляски, довольно свежо, а на дне рюкзака у меня лежит какая-никакая куртка — не за этим ли я её покупал? И родные кроссовки из багажника вытащить надо — пешком в них всяко удобнее будет. По ходу увидел втиснутую в самый угол ковбойскую шляпу — забрал тоже.
Прикинул, что можно было устроить господам спецагентам подарочек — заминировать машину. Патроны есть, инструменты тоже. Но… Во-первых, возиться с полчаса надо. Во-вторых, велика вероятность, что пострадает случайный любопытный. А вдруг ребёнок? Нафиг. И, в конце концов, жалко мне было «Кобру», ни в чём она не виновата, не по-честному было бы её вот так подставить.
Я отошёл подальше от обочины, на случай, если вдруг поздний проезжающий заинтересуется моим посередь трассы стоянием, извлёк на свет слегка слежавшуюся и пропахшую колбасой куртку. Переобулся. Водительское оставил себе, затолкал в ботинок, под стельку. Местная полиция остановит — сразу барахло растрясать не полезет. А нашим в качестве подтверждения «где был, что делал» сгодится. Шляпа и ботинки вполне втиснулись в рюкзак. Закинул ношу на спину и пошёл в сторону Анкориджа. Чё тут, километров сорок. За день дойду.
Олька. Сами знаете, где я. Времени здесь вообще нет.
Задолбал меня этот Алексей Михайлович. Теперь он заступает на свою вахту с десяти утра (чтоб после завтрака) и до семи — аккурат до самого ужина, с небольшим перерывом на обед и сончас. Ведёт задушевные беседы, от которых мне хочется колотиться головой в стену.
Иногда мы сидим в моём крошечном боксе, он достаёт очередную папку с кучей бумаг, перебирает и задаёт идиотские вопросы про то, что было год, два, три назад. Иногда я воплю, что я уже не помню никаких подробностей!!! И тогда (через минут пять) приходит Фёдор Палыч и укоризненно ведёт с Алексеем Михайловичем увещевательные беседы. По ходу дела, завотделением раздал младшему персоналу бдить, чтоб я не орала.
Порой я всё-таки прихожу в такую ажитацию, что мне ставят капельницу с чем-то успокоительным. Не таким убойным успокоительным, чтоб я прям отрубилась. Лучше бы отрубалась, честное слово! А так я становлюсь упёртая, как танк, и из вредности начинаю петь революционные песни. Я вообще много пою. В частности, импортное, из будущего — я говорила, одно время был у меня прикол учить тексты на разных языках, типа для улучшения работы мозга. Учитывая детский голос и то, что пою я лёжа и под веществами, эффект своеобразный. Алексей Михалыч терпит, на «Рамштайне» только иногда глазом дёргает.
Только что вот ушёл, ирод окаянный. Всю плешь мне проел. И зачем я жаловалась, что здесь скучно?! Лучше б никто не приходил…
Вовка. Хайвей «Аляска». Четверг, 9 июля, времени по моим «калифорнийским» часам чуть больше трёх утра. На самом деле не знаю, сколько здесь, и даже узнавать не хочу. Доберусь до своих — тогда и переводить буду.
Топал бодро. Из любопытного: миновал железку, пересекающую хайвей и, что характерно, не регулирующуюся никак. Вам надо — вы о целостности своих тушек и пекитесь, такой принцип.
Немного раздражало, что после железки лес внезапно, как специально, кончился — пошли луговины с редкими кустами. Надо будет — и не спрячешься. Однако, идти по трассе пришлось недолго. Километра через два с половиной я заметил, что впереди из-за очередного поворота мелькают какие-то отсветы — типа, знаете, полицейских мигалок. Воя нет, тишина и подмаргивание вот это. Если бы на сотке летел — натурально на них бы выскочил.