— Опа! — несдержанно высказалась я. — Предположу, что двигаться будем на восток.
Алексей Михалыч без выражения взял бумагу, прочитал внимательно, стрельнул на меня глазами, отдал сопроводиловку пришедшему:
— Имею прямой приказ о круглосуточной охране объекта.
Новый дядька думал недолго.
— Хорошо, поедете с нами.
— Ну что, крыса наносит ответный удар, — пробормотала я, спуская ноги с кровати.
Мы вышли из палаты. Не думали же вы, что я сейчас начну яростно сопротивляться, укладывая бойцов штабелями? В коридоре было прямо тесно от народа. Трое «новеньких санитаров», да трое вполне себе в форме мужиков, которые только что с капитаном пришли. Здоровенные, как шкафы, местные медбратья (две штуки), санитарки и медсёстры, сползшиеся из разных отделений в силу неистребимого человеческого любопытства, дежурный врач, который уже подписывал какие-то бумаги…
С лестницы доносились ещё голоса, кто-то ненормально громко для вечернего времени говорил:
— Вот сюда, сюда! В эту дверь!
Обычно запертые глухие двери отделения распахнулись снова, и в них стремительно влетел Сергей Сергеич — в деловом костюме такого вида, словно он в нём в лесу ночевал, а потом в угольном вагоне ехал. За ним валило человек двадцать мужиков в форме и без.
Алексей Михалыч подобрался.
— Здорово, Лёха, — сказал тащмайор и протянул ему бумагу.
Тишайший читал, и по его лицу ничего нельзя было разобрать. Потом помаячил капитану, и они перечитали бумагу уже вместе.
Алексей Михалыч вернул документ Сергей Сергеичу и сказал:
— Командуй, тащмайор.
Ну вот, а я-то думала, щас будет экшен, всеобщий махач и перестрелка, а оно вот так буднично всё…
— В полном соответствии с приказом, девочка переводится на реабилитацию в санаторно-курортный комплекс «Дарасунский», — объявил Сергей Сергейич. — Прошу медперсонал разойтись.
19. ИЗ ПУНКТА А В ПУНКТ Б…
Вовка. Воскресенье, 12 июля. Посёлок Лаврентия, Чукотка.
Утром Андрюха разбудил меня перед уходом, ещё раз напомнил про ключ, велел съесть яичницу (на столе в кухне стоит) и неусыпно бдить: мало ли, самолёт может и раньше расписания прилететь. Вот эта новость меня вообще обескуражила. Сильно тут у них, видать, от погоды всё зависит.
Я на всякий случай уложил все свои манатки, завязал рюкзак в куртку, чтоб он своей американскостью в глаза не бросался, и решил для верности выйти на улицу. С улицы я самолёт всяко лучше замечу, успею забежать на второй этаж, поклажу схватить — и в первых рядах… Вышел. Вернулся. Развязал рюкзак обратно — без куртки плюс десять — чёт как-то прохладно. Пошёл опять. Топтался как дурак у подъезда два часа. Потом заметил, что мои терзания палит из окна вчерашняя бабуля, сместился нафиг с её обзора. Глянул на часы. Полдесятого, блин! Стоять — нет?
Смотрю, бабулька выползает из подъезда. Штирлиц чукотский! Я решительно развернулся и потопал в сторону домика аэропорта. Хоть что-то они там должны знать?
В кассе улыбчивая женщина сказала, что рейс пока задерживается, какая-то там неполадка. Предложила узнать в двенадцать, должно проясниться. Ну, хоть что-то. Потащился назад, у вывески «Промтовары» забуксовал. Триста рублей есть. А билет, куда бы я там ни летел, не должен столько стоить, мы вон до Ставрополя девяносто шесть за взрослого платили. И вообще, поглазеть хоть можно?
В магазине было много всякого, вплоть до велосипедов. В том числе и рюкзаки! Маленький детский «колобок» и девяностолитровый «Ермак» — практически лучший рюкзак из возможных, на алюминиевой внешней раме.
Ну, «Колобок» понятно почему лежит. Не очень удобный он, а из-за лейбла Международного московского фестиваля молодёжи и студентов ещё и стоит дороже!
А вот «Ермак»? Тактических рюкзаков в СССР ищи свищи, только если на заказ шьют, так что за станковыми «Ермаками» гонялись. Некуда тут с ним ходить? Или, что более вероятно, именно эту разновидность, с маленькими колёсиками, как потом будут делать на бабулечных сумках, сочли блажью?
По улицам Лаврентия на таких колёсиках не особо и наездишься, пара бетонных тротуаров у домов — и всё. Меня же «Ермак» устраивал более чем. Фиг с ними, с колёсиками. Объём у него большой, больше моего нынешнего, сам рюкзак невыдающийся зелёно-брезентовый, относительно прямоугольный, нормальный в носке (всяко лучше просто рюкзака-куля), да и на станке, а прилагающаяся к раме подвижная рамка-опора даже удобная, можно не искать куда привалить, на любую ровную поверхность поставил — стоит.