Новостей про Вовку пока не было, и это до некоторой степени внушало оптимизм. Отсутствие плохих новостей — уже хорошо.
20. ЛЕТАЙТЕ САМОЛЕТАМИ АЭРОФЛОТА!
Вовка. Воскресенье, 12 июля. В пути.
Я рассеянно смотрел вниз, на безрадостную землю, по которой там и сям были разбросаны бугры серо-коричневых островерхих сопок, словно кто-то большой, играясь, зачерпывал песчано-гравийную смесь да рассыпал рядки курганчиков из огромного кулака. Самолёт поднялся выше, и бесконечные пустые пространства сделались похожи на смятую коричневую кожу, кое-где светло-серую, то ли от серого камня, то ли от нестаявшего даже летом снега. Зелень тоже иногда просматривалась — полупрозрачной дымкой, едва намекая, что и тут тоже может быть растительность.
Виды навевали угрюмые мысли. Как тут народ живёт? Привыкают, наверное… Мужик рядом со мной надвинул на лицо вязаную шапочку и храпел на весь салон. Ну и ладно, зато с разговорами никто не лезет.
Потом пошло море, довольно долго. Потом — снова земля, мало чем отличающаяся от окрестностей Лаврентия. Разве что вокруг самого Анадыря место удивило обилием озёр и петляющими, словно кружева, реками.
Из самолёта я выходил практически последним, шагал замыкающим в длинной цепочке людей, направляющихся к зданию аэропорта. Коробочка была побольше чем в Лаврентия, но тоже без особых архитектурных изысков. Я заметил, что все приехавшие, прежде чем выйти, строятся в очередь к конторке, где их опрашивают суровые дядьки в военной форме и только потом выпускают на улицу, и… к выходу не пошёл, а сразу развернулся к кассам.
К окошку тоже стояла небольшая очередь, я пристроился в хвост, поглядывая на табло ближайших вылетов. Помимо кучи местных рейсов в списке было и несколько дальних. Владивосток. Не лететь же туда, в самом деле? Москва. Нет, Москва мне нафиг не нужна. Блин, рейсы-то все по северам да по неизвестным мне городам. Прилетишь туда — и как потом? Вот, к примеру, Певек. Где это, интересно? О! Хабаровск! Хоть как-то к Иркутску ближе. И там точно проходят поезда через весь Союз, не получится с электричками, так на товарняках добраться можно будет.
Очередь двигалась не то что бы бодро, но и не стояла. Мужик передо мной купил билет до Москвы за сто девяносто три рубля. Значит, мне точно моих капиталов хватит! Дядька отошёл, и я сместился к окошку. За стеклом сидела тётя — губы бантиком.
— Слушаю!
— Здрассьте! Мне билет до Хабаровска!
— Сейчас улететь хочешь? — тётка как-то подозрительно встрепенулась.
— Да.
— Давай скорее свидетельство о рождении! Пять минут осталось!
— А у меня нету…
— Как нету? А с каким документом ты летишь?!
— Так… — я судорожно соображал, — папа меня с метеостанции до Лаврентия довёз, билет купил и посадил, домой ехать. Билет дал, а свидетельство забыл… Что ж мне теперь — обратно в Лаврентия лететь? Папа на метеостанцию уехал уже.
Тётка с досадой цыкнула зубом и покачала головой:
— От мужики, от мужики, а! Доверили ему ребёнка! Билет-то хоть не выкинул?
— Не-а, вот он, билет! — я сунул в полукруглое прорезное окошечко мой единственный «документ».
— Воронов? — сощурилась кассирша.
— Да, Владимир.
В билетной кассе Лаврентия я обнаглел и назвал своё настоящее имя.
— Лет сколько?
— Одиннадцать.
Тётка снова цыкнула:
— Вот! Было бы свидетельство, полетел бы за полцены!
— Да ладно, главное не сидеть тут двое суток!
— И то верно, — пробормотала она, заполняя квиток. — Сто четыре рубля.
— Вот, пожалуйста.
В окошечко просунулись билет и сдача:
— Беги! Вон, Валера багаж на телегу грузит, беги с ним!
Тётка приподнялась, посунулась в прорезь окошечка и закричала:
— Валера!!! Пацана опоздавшего проводи!
— На Хабаровск? — хрипло заорал мужик с другой стороны зальчика.
— Да!!! — и мне: — Беги, беги, чего стоишь! И так они на пять часов задержались.
И я побежал. И даже доехал на телеге, почти как носильщик в мультике про крокодила Гену.
На рулёжке ждал Ту-154. Я забежал по трапу, показал билет и был направлен почти в самый хвост салона. Между прочим, тут ещё пять мест свободных оставалось. Пассажиры смотрели на проталкивающегося по проходу меня с порицанием. Они уже тут сели, инструкцию послушали и даже пристегнулись — чего не летим? Ах, вот чего: мальчик опаздывает!