Толпу беженцев, штурмующих забор из колючей проволоки, тоже показывали в новостях. Очень впечатляюще выглядело, даже для нас с Вовой. Испуганно-розовощёкий Рейган выступил по этому поводу и со страху наговорил такого, что демократы бодро организовали для него начало процедуры импичмента, взамен предложив полностью открыть южную границу — почему-то это, по их мнению, должно было сработать на устранение конфликтной ситуации. В ответ на это Техас, по своей излюбленной привычке, объявил, что никакие внешние законы ему не указ, и он будет охранять собственные границы собственной армией. И в очередной раз начал проводить референдум за отделение Техаса от США. Мы с Вовой наблюдали с интересом и держали кулаки, чтоб в этот раз у техасцев получилось раньше, чем в предыдущий.
Что меня лично коварно радовало: то ли под влиянием кризиса, то ли в силу сложившейся привычки во всём по-обезьяньи подражать Америке, в странах коллективного Запада (или, как их называл Вова, коллективной Задницы) начало потихоньку разгоняться нечто похожее. Внезапно оказалось, что цветные очень важны (видимо, негров в европах было мало, и помимо них подошли представители бывших и нынешних колоний всяких цветов и оттенков). А ещё там начали яростно выступать феминистки. И ладно бы они хотели, как в СССР, быть не только матерями, но и директорами заводов (как в известном как раз недавно вышедшем советском фильме про слёзы, где упорная, красивая и умная героиня всего добивалась собственным трудом) — так ведь нет! Эти неправильные феминистки хотели быть максимально страшными и неопрятными, иметь право орать и лаять в общественных местах, и чтоб их за это уважали. С таким трэшем Советскому Союзу было совсем не по пути.
23. ТУТ УЖ КАК НИ ОТКЛАДЫВАЙ…
ДЕДУШКА?
ИВВАИУ
Вовка
В начале марта произошло одно забавное событие. Мы явились на занятие по тактике, и не успели рассесться, как препод-майор объявил:
— Товарищи учащиеся! С этого дня у вас начнётся особенный специальный курс, читать который будет особенный преподаватель. Для нашего училища это большая честь, а для вас — большая удача, поскольку преподаватель, которого я сейчас представляю, до последнего года вёл занятия исключительно на специальных высших офицерских курсах…
Дверь распахнулась, и в кабинет вошёл дед Али, в генеральской форме, с таким количеством орденских планок, что это поневоле заставляло задуматься. Класс вскочил.
— Здравствуйте, товарищи учащиеся!
— Здра! Жела! Тащ! Генерал!
— Садитесь, пожалуйста. Впредь прошу обращаться ко мне по имени-отчеству: Али Хасанович.
Левитан, сидящий передо мной, обернулся. Вы не представляете, какие у него были глаза. Да все наши «дальнобойщики» обалдели. Это же был просто Олин дедушка, который частенько чаи гонял с бабой Раей, пока мы резались в настолки. Он всегда приходил по гражданке, и никто не догадывался, что «просто дедушка» — генерал-лейтенант.
И СНОВА ВЬЕТНАМЦЫ
Конец марта 1988
«Шаманка»
Оля
Таня начала ходить на занятия по вьетнамскому языку — каждую субботу. Поначалу ей было тяжеловато — структура языка, сам его принцип — всё другое, непривычное. Но Таня — будущий полиглот и способности у неё в этом отношении — дай Бог каждому, это уж я точно знаю, так что дело потихоньку налаживалось.
С одного из занятий Таня и принесла два каллиграфически оформленных листочка.
— Вот этот большой — перевод правил игры. А маленький — название игры, и что она сделана в СССР. И авторы, по-моему. Вроде бы, так у них положено.
— Ну, нормально! Надо себе откопировать, я в нашем комбинате попрошу, там копировальный станок есть — и можно в издательство нести. Я так понимаю, это намёк, что товарищи вьетнамцы хотят покупать?
— Нгуен сказал, экономический отдел будет связываться с нашим, там как-то через торговое представительство… Но — да, будут покупать. А копию можешь не делать, это я тебе переписала, с того образца, что для издательства приготовили.
— О! Ну, спасибо! Я в альбом вложу, для истории.
Эх, жаль, ни ламинаторов бытовых ни даже мультифор пока нет. Разве что в полиэтилен обвернуть и слегка утюгом края приплавить, чтоб герметический конвертик получился. А то истреплется листочек, жалко.