*«Краснополь» — крайне высокоточная и эффективная штука! Корректируемый артиллерийский боеприпас калибра 155 мм (первый вариант), был предназначен для поражения бронированных целей или других военных объектов с первого выстрела. У снаряда имелись реактивный двигатель или донный газогенератор, аэродинамические рули и всякое такое. Он мог поражать цели с закрытых позиций, аж за двадцать пять километров! Но было одно большое и жирное-прежирное «но».
Чтобы навести «Краснополь» на цель, использовалась отдельная система управления огнём — «Малахит», которая должна была подсветить цель лазерным тепловизионным целеуказателем-дальномером. И вот этот «Малахит» (к слову, довольно громоздкий) пёр специальный расчёт из трёх человек! У командира расчёта имелся пульт, через который он передавал данные на огневые позиции.
Крупные цели — ещё ничего, можно было с пятнадцати километров «подсветить», а вот для обозначения малоразмерной цели вроде танка нужно было приблизиться километров на пять, а то и на четыре. А после — ещё и скрытно уйти надо…
— А откуда…
Но тут вмешался генерал.
— Вопросы только по прошедшим учениям.
Офицеры мялись. Ясно, что вопросов был вагон и маленькая тележка, но конкретно по учениям их не было. Немного подождав и поняв, что вопросов не будет, генерал завершил разбор полётов и всех, грубо говоря, разогнал по домам.
Назад в училище ехали в молчании. Маяк, капитан и прапорщик пребывали в тихом афиге. Я сидел мрачный, пялился в окно. Ну вот всё-таки гормоны — это великая вещь! Ты можешь быть старым пердуном, но теперь, когда всякие вредные химикаты бушуют в крови, думать головой не получится. Вот нахрена я про «Краснополь» ляпнул? Генерал приедет в ИВВАИУ и будет секретку на уши ставить. А объясните — откуда учащийся, у которого ещё, кстати, допуска нет, имеет секретные сведения? А кто виноват? И что делать со всем этим? И прочие неприятные вопросы. Надо сразу по приезду к особисту бежать, Сергееча и деда Али вызывать. Пусть они там сами порешают. У лошади голова большая, пусть она и думает. А я — маленький.
ТОВАРИЩ БЕРИЯ, ПРОИЗОШЛА ЧУДОВИЩНАЯ ОШИБКА!
— Тащ капитан, тут это… — Гробовченко вскинулся.
— Чего тебе, Петров?
— Как приедем в Иркутск, надо к особисту сразу. Ну чтоб вас прикрыть.
Он помолчал.
— К особисту, значит. А зачем тебе к особисту, ты мне не скажешь, да? Вот откуда ты такой Петров взялся, а?
— Так Иркутские мы, вы же знаете…
— Не паясничай! Если надо, значит по прибытии Васин тебя отведёт. Главное, чтоб там кто-нибудь на месте был, поздновато уже.
— Если там никого не будет, мне нужно будет позвонить.
— Ага, прям позвонить! Ты сразу в штаб армии звони!
— Так я практически туда и позвоню.
Капитан осёкся и, развернувшись на сидении, смерил меня взглядом.
— Ты вообще кто такой, Петров?
— Так ирку…
— Прекратить балаган!
— Есть прекратить! — я помолчал, но потом добавил: — Тащ капитан, я подписку давал. Не обижайтесь, не имею права рассказать вам всё. Оно вам надо?
К чести капитана он ответил сразу:
— Во вверенном мне подразделении, у учащихся от меня секретов быть не должно. Это банальная безопасность вверенных мне ребят. Так что, давай-ка вместе к особистам пойдем, а то мне эти игры…
— Как скажете.
В училище приехали в полвосьмого. Капитан сразу позвонил по внутренней связи в особый отдел. И мы пошли, а вернее — почти побежали в штабное здание. Больше всего мне было жаль Маяка и Васина — опять ящики таскать остались. С другой стороны, Васин щас свистнет — пара взводов сразу на помощь выбежит, затащат наше барахлишко махом, как муравьи рассыпанный сахар.
В тридцать седьмом кабинете нас уже ждали. Тот же майор, похожий на Берию, и незнакомый мне старлей.
Я представился и сходу предложил:
— Тащ майор, не в обиду будет сказано, но если у товарища старшего лейтенанта нет спецдопуска, то содержание следующей беседы ему знать не положено. Как и товарищу капитану. Извините.
У старлея вытянулось лицо:
— Да что вы себе позволяете, товарищ учащийся? Да…
— Селиванов, выйдите. Гробовченко тоже. Подождите в коридоре.
— Есть! — Недовольно произнес старлей и вышел. Капитан смерил меня взглядом и вышел следом.
Особист набулькал себе в стакан из графина воды и предложил: