А в воскресенье мама с бабушкой снова засобирались в гости. На этот раз к дяде Саше — это который тоже учитель физкультуры, я рассказывала. На улице, неожиданно и нетипично для Иркутского декабря, случилась чуть ли не оттепель, и в автобусах вместо прибитого снега на полу стояли лужицы с мокрой снежной кашей. Мы трое в валенках, конечно, как корабли…
Тётя Нина встречала гостей в дверях, красивая-а-а. Мне она, помимо прочего, вообще казалась всегда образцом элегантности, даром что девушка из деревни. Хотя… Кто их знает, откуда её родители в ту самую деревню прибежали, родословной-то никто не спрашивал. Отец её здоровенный крепкий мужик был, с такой выправкой… я долго думала, что он военный. А матушка даже куриного мяса не ела, брезговала, потому что — внимание! — курица в сору роется!
Но выяснять, кто каких кровей, себе дороже было. Мы-то тоже из купеческих, и лучше об этом было не говорить.
Маленьких детей у Дядь Саши не было, тётя Нина делала отдельный детский стол, но там собралась целая куча подростков, а больше таких мелких как я никто сегодня не взял, и бабушка тихонько посадила меня рядом с собой. А я вовсе была не против. Посижу хоть, посмотрю, какие они все молодые…
Стол как всегда ломился, и ели и пили, а уж пели! Тётки у меня знатные певуньи, одна мама у нас других талантов, со слухом у неё не очень.
Постепенно мужики начали выходить в подъезд курить. Дядь Саша не курил, но ходил поговорить за компанию, в чисто мужском кругу. И тут бабушка завела разговор про высшее — всё-таки Нина и Клара учителя, да Клара к тому же завуч. Все знали, что с высшим образованием получают побольше, но вот насколько?
— Правильно, мама! — сразу оживилась тётя Клара. — Я давно Гале говорю: надо поступать. Сейчас у тебя двадцать рублей разница, а стаж за десять лет перевалит — двадцать пять станет, а после пятнадцати лет — тридцать!
— Правда, Галя, — поддержала тётя Нина, — на заочном не так трудно учиться. Люба у нас пошла с начальных классов, вчера рассказывала, вообще: кто согласен на тройку — зачётки на стол — и всё. А вкладыш с оценками и не спросит никто, главное — диплом.
— Та́к мне неохота, — сморщилась мама. — Это ещё куда ездить — в Улан-Удэ!
Да, в Иркутском Пединституте отделения физкультуры, к сожалению, не было.
— Три года отучишься — уже перерасчёт ставки идёт! — важно подняла палец тётя Клара. — И с высшим аттестоваться легче — ещё плюс десять рублей. И на время сессии сохраняется зарплата.
Аргумент!
Вернулись мужики, и разговор сполз на другие темы, но мама ещё Клару с Ниной расспрашивала — кажется, начала рассматривать перспективу института всерьёз.
ГАЛАНТЕРЕЙНОЕ
Вторая половина декабря прошла спокойно, даже сонно. Мама работала, я строчила каждый день как пулемёт; бабушка мне купила целую пачку тетрадок, и я уже несколько штук исписала. Сразу в идеале, понятное дело, не получалось, и внутри этих тетрадок торчал уже целый пучок вкладышей, помеченных порядковыми номерами — с исправлениями и дополнениями. Печатать пока не начинала. Решила: сперва закончу книгу, отлежится пару месяцев, вычитаю — потом начисто сделаю. Иначе что за удовольствие, перепечатывать туда-сюда? В отдельной тетрадке продвигался синопсис*. Кажись, без синопсиса не берут большие произведения. Может, и берут, но я хотела прям с козырей зайти.
*Условно говоря, скелет книги.
Вечерами, когда мама дома, рисовала иллюстрации, доводила до ума.
Ещё, из знаменательного, меня достало мытьё волос тупо мылом. У меня от этого волосы становятся как мочалка, и сразу, как только высохнут, такое впечатление, что три дня назад мылся.
Здесь вообще в основном всё мылом. Посуду мыли мылом. Стирали тоже мылом, только уже хозяйственным. У бабушки для мыла даже была отдельная тёрка, которая стояла под ванной. Когда нашу «Сибирь» для стирки выкатывали и в стиральный бак заливали горячей-прегорячей воды, бабушка прямо туда мыло на тёрке тёрла. Так-то нормально растворялось, кусков на одежде я не видела.
Но голову мылом мыть — чёт уже перебор.
И вот я выпросила у бабушки полтора рубля* и пошла в промтоварный.
*Большие деньги!
Восемь булок хлеба второго сорта можно купить,
и ещё шесть копеек на проезд в автобусе останется.
09. ПРЕДНОВОГОДНЕЕ
ВСЁ РАДИ КРАСОТЫ
В промтоварном я долго бродила вдоль витрин, рассматривала всякие нужные и полезные вещи. Шампуни там тоже были. Один шампунь стоил рубль, но по виду подозрительно напоминал одеколон. Был он налит в стеклянную бутылку и когда продавщица его пошевелила, совершенно жидко забултыхался. Ну, вода водой. Назывался «Надежда». На что они надеялись, спрашивается?