Купили три метра, и тут я сказала:
— Ба, а если мы быстро пойдём, то, наверное, как раз на тот сорок четвёртый успеем, когда он назад поедет?
И мы ка-а-ак побежали! И ведь успели. И дружно решили, что нам сегодня просто фантастически везёт.
За пошив платья с нас в этот раз взяли всего семь рублей. Мы спорить не стали, но когда вышли, бабушка подозрительно сказала, что «чё-то дешево». А я подумала, что, скорее всего, эти пошивы нигде по документам не проходят, и, по сути, — нелегальный приработок портнихи. Конечно, они будут подешевле, чем в официальном ателье брать. Нам же лучше.
В последних числах апреля неожиданно (я-то думала, позже будет, если вообще будет) «Пионерка» выпустила мою заметку про детей войны. Не знаю, может, они хотели этим вызвать волну подобных писем? Во всяком случае, мне было приятно, что заметку взяли, и мои родственники пионерского возраста (а «Пионерскую правду» выписывали практически поголовно все пионеры), конечно же, увидели статью и узнали её фигурантов, и в своих школах сразу прославились (и даже кое-кто выступал на классных часах, рассказывая о своей героической родне) — вот какая я молодец!
А ещё нам в связи с этим пришли извещения на тридцать два рубля с копейками, и мы с бабушкой сходили на почту и благополучно их получили, предъявив моё свидетельство о рождении и бабушкин паспорт. Уж не знаю, как там по правилам, а на нашей почте почти как в мультике про дядю Фёдора: «Усы и хвост — мои документы!» — и поверили, и отдали. Не сталкивались, может, никогда с мошенниками…
Получили мы эти денежки — и за подарочным платьем пошли. А там Наталья Владимировна нас встретила прям с порога внезапным предложением:
— Тёть Рая, вы говорили, на Галю зимнее хотите шить. А у нас такой шикарный драп появился, вы не представляете! Пойдёмте, покажу!
Драпов было несколько. Толстенных, зимних. Где уж они их урвали, когда сезон уже закончился — я понятия не имею. И подозреваю, что схема была мутноватая, потому что ценник на эти драпы оказался даже ниже, чем на тот облегчённый, который мы в магазине на осень-весну покупали. А так не бывает.
И понятно, чего они вдруг возбудились. Люди шить-то когда будут? В сентябре, в лучшем случае. А денег хочется сейчас.
— У нас и ватин есть, и подклад хороший, атласный, фурнитура — всё! — расхваливала Наталья Владимировна.
— А ме́ха у вас, случайно, нет? — от балды спросила я.
Мне чёрное букле сильно понравилось. Вот из него бы пальто, да с чернобуркой!
— Есть! — быстро ответила Наталья Владимировна. Она смотрела на меня, удивлённо подняв брови: — Есть мех. Соболь, норка, песец. И чернобурок парочка.
— Чернобурка сколько стоит?
— Шестьдесят, — немного неуверенно сказала Наталья Владимировна.
— Дорого, — веско обрезала бабушка. — Клара песцовый воротник за шестьдесят взяла.
— Конечно, дорого! — согласилась я; это ж я почему в сомнениях стояла: мне оттолкнуться не от чего было, а теперь, когда я цену на песца услышала… — Это ж лиса, хоть и чёрная. Мех не такой стойкий, да и пожиже будет, чем песец. Сорок рублей ей красная цена, это уже в виде воротника, а вы нам шкурки по шестьдесят сватаете, да по-родственному.
— Ну, ты, Ольга — вся в бабу Маню, — почему-то сказала Наталья Владимировна.
— Не вижу в этом ничего предосудительного, — парировала я. — Предлагаю забрать за шестьдесят обе, и мы сегодня у вас же закажем пальто и шапку, при условии, что вы согласны на рассрочку. В этом случае мы прямо сейчас готовы выплатить тридцать рублей.
Наталья Владимировна посмотрела на бабушку:
— Тёть Рая — серьёзно?
— Конечно, серьёзно, — усмехнулась бабушка. — Вишь, она сегодня зарплату получила — распоряжается.
— Как это — зарплату? — удивилась Наталья Владимировна.
Бабушке, видать, не терпелось похвастаться, и она начала важно рассказывать, какой я весь из себя гениальный ребёнок. И автор, и художник. Ой, блин…
— Но дальше-то Галя будет платить? — уточнила Наталья Владимировна.
— Возможно, — ответила я. — Или я. У нас, вообще-то, совместное хозяйство.
Тут она засмеялась:
— Ну, вы даёте! Тогда пошли считать.
Пока считали, мы как-то все вошли в азарт и начали торговаться. Удивительное для меня ощущение. Везде же в магазинах твёрдые цены, а тут — на тебе. Сторговались на двухстах рублях. По-моему — очень выгодно. Получилось сильно дешевле, чем если в магазине покупать. Или если так посчитать — как будто шапка даром, в придачу. Надо теперь маму порадовать, что она три ближайших зарплаты чуть не половину будет отдавать.