Хакса прочел письмо — каждый иероглиф — узор на шелке! Каждое слово — жемчуг и яшма! В письме проявились целомудрие и чистота, подобные снегу и инею.
Юноша женился по приказу матери, но брак без [разрешения] отца не дал ему возможности провести церемонию соединения фамилий. Однако они стали супругами, и [Ли Хён], размышляя о дружеском участии чхоса Лю, [думал о том], что непорочно чистая [супруга] скитается где-то по дорогам и неизвестно, когда [они встретятся]. Чужому расскажешь — и то растрогается, как же не растрогаться беспокойному сердцу [юноши], который, забыв о себе, только и думает о том, как утешить свою мать. Сердце сжималось в тоске, но внешне он оставался спокойным.
— Твоя супруга ради меня жертвует собой, — заговорила госпожа, — разве я забуду когда-нибудь об этом?
И она горячо принялась расхваливать ее почтительность и верность долгу, а слезы [лились] потоком [из ее глаз]. Юноша утешал:
— Лю скитается, но разве может прерваться ее жизнь в такие молодые годы? Перед моей поездкой чхоса Лю говорил, чтобы я отправился в дорогу только после свадебной церемонии. Судьба моя определена, и не в силах человека ее изменить. Когда-нибудь мы встретимся, а вы, матушка, берегите свое драгоценное здоровье. Мне сейчас не узнать, где находится Лю, я должен с вами ехать в Цзиньчжоу, приготовьте дорожные вещи.
Госпожа радовалась, что у нее такой необыкновенный сын. А хакса послал слугу попросить у правителя лошадь с повозкой и все, что нужно в дорогу. Правитель, узнав, что это хакса Ли, удивился и, сам придя к нему, извинился, что, не зная его прежде, не приветствовал его матушку подношением подарков. Хакса ответил:
— Для преступника жизнь не имеет смысла. Естественно, что вы ничего не знали обо мне, зачем вам извиняться? Я хочу уехать на родину, ухаживать за своей старой матерью и прошу [у вас] лошадь с повозкой.
Правитель не возражал, и на следующий день на рассвете, приготовив [для него] повозку с вещами и платьем, ожидал распоряжений. Хакса Ли поблагодарил его за великодушие и отправился в дом Лю совершить жертвоприношение. На поминальных табличках чхоса он написал молитву и предался печали. Он думал о его талантах, добродетели и дружбе. Затем, встретив госпожу Сон, он из вежливости выразил ей соболезнование и сказал несколько слов в утешение.
Потом он подал [жалобу] в уездную управу и поднял дело о раздорах в семье. Госпожа Сон обеспокоилась, и хотя она якобы раскаялась в своих прошлых делах, однако была недовольна тем, что он остался в живых.
Хакса вместе с матерью отправился в Цзиньчжоу. Госпожа деньгами и шелком отблагодарила земляков и, пожалев хозяйку, [приютившую их], одиноких и бездомных, посадила ее на последнюю повозку, и они все вместе уехали.
Хакса благополучно прибыл в старый дом в Цзиньчжоу. Оставшиеся слуги в ожидании госпожи привели дом в порядок. Вскоре пришли с подарками чиновники уездной управы и приветствовали госпожу. Она была удручена горем, но по-прежнему прежде всего заботилась о славе своего сына. Назавтра она пошла на могилу супруга Ли. Хакса приказал натянуть тент над могилой и сам пришел вместе с матерью. У могилы деревья стояли в пышной [зелени], густо росли сосны и кедры. Госпожа Чин была изгнана сираном и пережила страшное горе и из-за могущества пяти отношений между людьми, после шестнадцатилетней разлуки, так и не увидев мужа, была обречена на одиночество. Даже чужим она могла бы простить обиду — так она была добра. В течение семи лет [совместной жизни с супругом] ее счастье было, как гора Тайшань[35], в месте они делили и горе и радость и [этим] отличались от других супругов. Но на нее обрушилась беда.