— Тебе бабка наговорит. Ты давай гостей потчуй. Голодные как волки и устали очень.
Клава послушно бросилась выполнять приказание брата, попутно добыв из тумбочки колбочку со спиртом.
Ужинала долго и весело. Анна в новой компании чувствовала себя очень уютно. Хозяйка оказывала ей всяческое внимание, а Никита вообще, как ей казалось, старался не дышать в ее сторону. Он поддерживал разговор, шутил, но Анна часто ловила на себе его робкий, нежный взгляд. «Этого еще не хватало — пугалась она — Задурю парню голову, а надежды-то у него никакой нет. Скоро расставаться». В глубине души, конечно, ей было приятно ощущать себя предметом столь лестного внимания. Клава, наблюдавшая за братом, тоже заметила особое внимание его к Анне, но расцепила это по-своему: «А говорил не невеста. И чего скрывать. И так все видно». Она лишь лукаво улыбалась, поглядывая озорными глазами на обоих, но с расспросами не приставала.
Подошло время и Никита стал собираться:
— Пойду к бабке Матрене переночую. Завтра утром в РОНО надо. Я там недолго. Думаю, до обеда все дела улажу.
— Я завтра может с обеда отпрошусь. У меня отгулов куча — решила Клава собирая постельное белье Никите — Паша подменит. Ты ее знаешь, она с Песчаницы. А Аня пусть отдыхает.
Никита пожелал спокойной ночи и вышел из комнаты. Клава с бельем в руках вышла вслед за ним. Бабка Матрена словно ждала их и предложила Никите свободную кровать. Клава перестелила белье, дождалась, когда уляжется брат и присела на краешек кровати:
— Никита, а ты мне скажи, кто это Аня?
— Клава — потянул на себя одеяло Никита — Давай договоримся. Если она тебе все сама расскажет, то значит так тому и быть, а если нет, то ни о чем ни меня ни ее не спрашивай. Поняла?
— Поняла — ничуть не обидевшись сказала Клава.
— Скажу тебе только, что у нее большая беда и она совсем одна. Так ты уж будь с ней поделикатней. Хорошо?
— Хорошо, хорошо — успокоила его Клава и тут же хитро прищурилась — А она, Никита, красивая.
— Красивая — согласился Никита, мечтательно улыбаясь, но спохватился и строго приказал — А ну спать, балаболка.
Клава хихикнула, чмокнула брага в щеку и щелкнув выключателем, выскользнула в дверь.
***
Никита проснулся рано. Его разбудило монотонное шарканье бабкиных ног по полу. Та поднялась уже давно и хлопотала по своему нехитрому хозяйству. Никита глянул на тикающие ходики и решил, что пора вставать. Он еще полежал с минуту, разглаживая ноющие от длительной ходьбы ноги, но потом резко поднялся, сделал несколько несложных упражнений, прогоняя остатки сна и стал одеваться.
Бабка Матрена высунулась из-за занавески отделяющей кухоньку:
— Проснулся Никитушка?
— Да — ответил Никита — Выспался. Спасибо.
— Девки-то поди спят еще, а у меня самовар готов. Хошь здесь пей, хошь туда к себе понеси — радушно предложила старуха.
— Если можно к Клаве отнесу.
— Понеси, понеси. Я уже напилась. Много ли мне надо. — Матрена приблизилась к Никите — Никитушка, а расписываться тут будете или как?
— До этого еще далеко — рассмеялся Никита — мне еще уговаривать ее надо выйти за меня.
Старуха всплеснула руками:
— А что тут уговаривать. Парень ладный. Образованный. Вон все Клавкины подружки на тебя засматривались. Она-то чья будет?
— Не здешняя.
— А…а — протянула Матрена.
Никита не желая дальнейших расспросов бабки, схватил самовар и потащил его к себе.
Матрена, разочарованная тем, что разговор прервался на самом интересном для нее месте, открыла Никите дверь и, поджав губы, скрылась опять у себя за занавеской.
Клава не спала. Она открыла Никите дверь и прижала палец к губам, давая понять, что Анна еще спит и следует вести себя потише. Никита осторожно поставил самовар на стол и взглянул на кровать. Анна свернувшись калачиком спала лицом к стене. Правое плечо было оголено. Никита смущенно отвел глаза.
— Надо бы баньку ей изладить — шепотом сказал он.
— Сегодня вечером изладим. Приду пораньше, воды натаскаю — так же шепотом согласилась Клава.
Они попили чаю и Клава стала собираться. Никита тоже взялся за полупальто.
— А ты куда? Рано ведь тебе. Исполком закрыт еще — удивилась Клава.
— Пойду на реку гляну и может к Семену загляну.
Оставаться в такой обстановке вдвоем с Анной Никита считал для себя неприличным.
— Ну пойдем тогда — понимающе сказала Клава — Видела твоего тут дружка. Спрашивал про тебя.
Они оделись, Клава чиркнула Анне записку и брат с сестрой тихонько вышли в коридор. Клава еще заглянула к бабке Матрене предупредить, что бы та не будила рано Анну.
На улице вовсю хозяйничала весна. В эту ночь даже под утро не подморозило. Дощатые тротуары хлюпали в воде. Солнце выглядывало из-за куполов собора, обтекало их и играло позолотой. Редкие прохожие были одеты по-весеннему легко, щурились на яркие блики. В их лицах читалась и радость и надежда. Каждый надеялся, что эта весна обязательно принесет ему счастливые перемены.
Клава критически осмотрела Никиту с ног до головы и заметила:
— Вид у тебя братишка, явно не жениха. Не пора ли обновить гардероб, да и должности директора школы соответствовать надо.
— На какие шиши? — усмехнулся Никита — Было кое-что, так матери оставил. Когда еще их увижу. Вот получу подъемные, может что и выкрою на свой гардероб.
Недалеко от больницы. Клава остановила Никиту, взяла его обоими руками за отвороты полупальто и глядя ему прямо в глаза сказала:
— Никита, мне Аня рассказала все. Ей теперь без нас никак нельзя. Надо как-то помочь человеку. Не пропадать же девке. Да и люба она тебе. Я же вижу.
Клава разволновалась. В глазах заблестели слезы. Никита растерянно поглаживал ее пальцы:
— Надо, Клава помочь. Обязательно надо. Но как это сделать я пока не знаю. Я все время ломаю голову и ничего не могу придумать. Одно ясно, что оставлять ее одну нельзя.
— У меня тут есть одна мысль — уже спокойней произнесла Клава — Если все получится, можно будет что-то предпринять.
— Что еще за мысль?
— Потом, Никита, потом. А сейчас я бегу. Опаздываю. До встречи. Пока.
Клава махнула брату рукой и побежала к дверям больницы.
Никита нерешительно помялся у больничной ограды, а затем медленно с задумчивым видом направился к реке.
Льда несло много, но льдины были небольшого размера. Река разлилась и вот-вот готова была пролиться через невысокую бровку и залить луг на той стороне. На этом берегу пара мужиков смолили лодку. «Собираются на рыбалку — подумал Никита — Через пару дней и пароход придет. Мне надо будет добираться к месту назначения, а Анне плыть в Котлас. Неужели ничего не сделать?» от отчаянья Никита с силой пнул по валявшемуся рядом булыжнику и тут же чуть не взвыл от боли. Он доковылял до опрокинутой рядом лодки и присел на нее. Никита снял сапог и шерстяной носок. Ничего страшного. Просто ушиб. Он обулся, боль отвлекла его немного и Никита пошел, чуть прихрамывая, к зданию исполкома.
В приемной заведующей отделом народного образования Булыгиной Галины Борисовны уже были посетители. Никита присел на крайний стул. Секретарша Вера узнала его и кивнула головой.
— Товарищ Павлов, Галина Борисовна просила вас зайти к ней, как только появитесь.
Никита снял полупальто, повесил его вместе с кепкой на вешалку, стоящую в углу и, слегка волнуясь, шагнул в кабинет. За массивным столом, обитым зеленым сукном восседала дородная с мужеподобным лицом, женщина лет сорока пяти. Над ее головой висел портрет Сталина. К рабочему столу примыкал буквой «Т», длинный стол со стульями. Галина Борисовна гордилась своей биографией. В ее личном деле в графе об образовании было записано: «Два курса Петербургского университета и полный курс политграмоты в подпольных марксистских кружках. В начале третьего курса ее отчислили из университета и сослали в Вологодскую губернию за революционную деятельность. Там она в небольшом городке Никольске проработала учительницей начальных классов, а потом сбежала из под надзора полиции в Вологду, где товарищи по партии приютили ее и сделали профессиональной подпольщицей. Она работала над листовками, рассылала их, занималась агитационной работой и выполняла другие ответственные поручения. После революции партия бросала ее на различные участки строительства социализма, но потом ее личные амбиции не совпали с интересами партии, и Галину Борисовну потихоньку сплавили в отдаленный городок на должность заведующей отделом народного образования. Она считала себя обиженной этим назначением, но к работе относилась добросовестно и не теряла надежды на более высокую должность пока здесь а затем в областном масштабе. Материальная сторона для Галины Борисовны не имела значения. Для нее важно было быть на виду. Замужем она никогда не была, детей не завела, но как воспитывать детей, она, как ей казалось, знала точно. Главное, чтобы они были верны идеям Ленина и Сталина.