Кеннэра пробирала дрожь, когда он вспоминал, что все его поступки в прошлом уже совершены. И он, Рин Кеннэр, уже умер шесть столетий тому назад.
Путешествие во времени — самый совершенный, самый гуманный способ наказания преступников! Все аргументы, которые только могли выдвинуть авторы идеи, он уже слышал. Сильные личности чувствовали себя очень неуютно в просвещенном XXVI веке. Для их же блага их надлежало сослать во времена, психологически более подходящие им. Многих ссылали в Калифорнию 1849 года. Они совершали поездку в один конец, во времена, когда убийство часто считалось не преступлением, но социальной необходимостью, делом чести настоящего мужчины. Религиозных фанатиков отправляли в темное средневековье, где их не беспокоил усыпляющий веру материализм XXVI века. Для агрессивных атеистов самым подходящим был XXIII век.
Кеннэр поднялся и начал мерить шагами камеру, которая была настоящим застенком, хотя по ее интерьеру этого не скажешь. Из широкого окна открывался прекрасный вид на Ниор Харбор, а помещение было изысканно меблировано. Он, впрочем, знал, что если он сделает хоть шаг за линию, проведенную у порога, он будет немедленно парализован сильнодействующим усыпляющим газом. Однажды он сделал попытку выйти и повторять ее ему расхотелось.
Наступил час решений, последний его час в XXVI столетии. Через пятьдесят минут его субъективного времени он будет перенесен когда-нибудь в двадцатый век, во времена, на которые его обрекло безрассудство. Он был арестован психополицией при попытке заново открыть мифические атомные изотопы. Он мог сохранить все свои знания и память — но страшной ценой.
Он никогда уже не сможет вспомнить, кто он и из какого столетия прибыл. Три недели заключения его мозг беспрестанно обрабатывался гипноизлучением, от которого не было защиты. Его сознание уже начала застилать пелена и он понял, что времени почти не осталось. Он глубоко вздохнул, услышав в коридоре шаги, а потом тихий шипящий звук — отключался механизм подачи усыпляющего газа.
Он застыл на месте.
Дверь отворилась и в камеру вошел психонадзиратель. А за его спиной, в освещенном дверном проеме, стояла…
— Кара! — еле сдерживая рыдания, Кеннэр метнулся, чтобы обнять жену. Он крепко прижал ее к себе. Она слабо вскрикнула:
— Рин, Рин, у нас так мало времени.
Лицо надзирателя выражало сострадание.
— Кеннэр, — сказал он, — у тебя есть двадцать минут на свидание с женой. За вами не будут наблюдать.
Дверь за ним бесшумно затворилась.
Кеннэр усадил Кару. Она старалась сдержать слезы и глядела на него своими широко открытыми, испуганными глазами.
— Рин, мой милый, я полагала, у тебя должна быть…
— Тише, Кара, — прошептал он. — Они могут подслушивать. Постарайся не забыть ничего из того, что я рассказал тебе. Тебе не следует рисковать, когда тебя пошлют в другое время. Ты ведь знаешь, что делать дальше.
— Я отыщу тебя, — пообещала она.
— Не будем об этом говорить, — мягко произнес Кеннэр. — У нас слишком мало времени. Грейн обещал, что позаботится о тебе.
— Я знаю. Он был добр ко мне, пока ты был здесь.
Двадцать минут пролетели быстро. Надзиратель старался не замечать, как Кара цеплялась за Кеннэра в последней агонии прощания. Рин смахнул навернувшуюся слезу.
— Увидимся в девятьсот сорок пятом, Кара, — прошептал он на прощанье.
— До встречи, дорогой, — и она в сопровождении надзирателя покинула тюрьму.
В последние оставшиеся ему минуты до погружения в сон Кеннэр отчаянно пытался собрать воедино все, что ему было известно о двадцатом столетии.
Его сознание заполонила мгла, его мозг словно сдавило шерстяным шарфом. Он смутно сознавал, что, когда он пробудиться ото сна, эта тюрьма еще даже не будет сооружена. И что весь остаток своей жизни ему предстоит провести в другой тюрьме — тюрьме своего мозга, который никогда не позволит ему сказать правду.
— …и конечно гипотетический психический блок будет содержать механизм, предотвращающий возможность брака с кем-нибудь из прошлого, — завершал свой рассказ Кэри Кеннэр. — Здесь таится неудобство для детей, которые должны родиться во время ссылки. Но если этот человек из будущего найдет женщину, также ссыльную, психического запрета на брак с ней не будет.