– Что, жива?
– Жива, только ноги вот замочила, Орлика спасать надо.
– Вовремя тебя отец услышал, нето замёрзла бы здесь.
Федька быстро, без суеты завязал петлю на удавку, закрепил её на конце вырубленной палки и подтолкнул Саньку.
– Ты лёгкий, подойдёшь поближе, надевай ему на шею, другим концом верёвки я тебя обвяжу, чуть что, выдерну, ойкнуть не успеешь.
Санька ловко палкой накинул петлю на шею Орлику, другой конец привязали к саням Красноармейки, которую уже успели развернуть. Когда верёвка натянулась, Федька взмахнул бичём.
– Тащи родимая!
Верёвка натянулась и намертво сдавила горло Орлика, он, задыхаясь, забился, запрыгал ногами на кромку льда, верёвка его тащила вперёд и он из последних сил всё – таки выпрыгнул на твёрдый лёд. Федька снимал петлю с шеи, морозный воздух со свистом входил и выходил в ноздри коня.
– Быстро Нюрку в сани!
Вскоре лошади вмах вылетели со льда на угор и остановились у стоявшего у избушки Михаила.
– Что жива? В яму попала? Быстро в избушку, быстро.
Нюрку посадили на кровать, отец поближе пододвинул лампу, а Санька пытался стащить валенки, но они так обледенели, что за них было не уцепиться.
– Санька, давай нож, катанки разрезать придётся.
Разрезанные валенки всё – таки стащили, потом Санька держал обмёрзшие концы штанов, а отец вытаскивал из них Нюрку, та лишь тихо поскуливала.
– Тятя, Орлика греть надо, он долго в воде был. —
Федька, чего уставился, иди, грей коня, да бича не жалей, хорошо погоняй его, потом укутай потеплее. Санька, снега быстро в ванну.
Михаил уже сидел рядом с дочерью и тщательно растирал ей ноги спиртом из фляги. Спирт у них всегда был в зимовье, руки обмораживали часто, чего греха таить, иногда и вовнутрь принимали в качестве профилактических мер. Затем Михаил посадил Нюрку на колени в ванну и все ноги ей обложил снегом. Сначала она равнодушно смотрела на действия отца, но вскоре нестерпимая боль пронзила её от самых кончиков пальцев до колен. Она кричала на всю избушку и крупные слёзы катились по бледным щекам.
– Ой больно тятька, больно!
– Ну, вот и хорошо, что больно, значит, живые ноженьки твои, значит, побегаешь ещё, сейчас же посиди, потерпи маленько, потом натрём тебе их гусиным жиром и под одеяло.
Михаил сидел на кровати рядом с дочерью, она пила чай, заваренный ягодами шиповника.
– Я ведь услышал, как ты кричишь, так и подумал, что Аннушка моя в волчью яму попала у Быка, сам – то бегать не могу, так парней с верёвками бегом отправил. Только они выбежали на лёд, как Красноармейка твоя им на встречу, ну они развернули её, упали в сани и к тебе, видать вовремя успели.
– Ой тятя, ты знаешь, как страшно было – ночь, холодно, Орлик в воде и я в воде, вот тебя и кричала.
– Ну вот, если бы не кричала, я и не услышал бы, а что ж ты дочка запоздала сегодня, мы тебя пораньше ждали.
– Да хомут у Орлика совсем разошёлся, никак не могла супонь затянуть, пришлось в Подкаменной к Ермолаичу идти, он мне его подшил конечно, но сказал, что ненадолго, старый хомут – то, совсем развалился, менять надо, а где его взять другой?
– Ладно дочка, давай спи, в избушке тепло, не замёрзнешь, поздно уже.
Утром она проснулась от того, что кто – то тёплой ласковой рукой гладил её по волосам.
– Просыпайся Аннушка, вставать пора, как твои ноги?
– Да ничего, только пальцы ещё жжёт.
– Обморозила ты их, вот и жжёт, поди пузыри пойдут ещё. Ничё, к матери приедешь, у неё там мазь крапивная есть, вылечит, главное, что ноги живые остались, а то как тебя замуж выдавать будем? Нельзя тебе в такие морозы одной ездить, мало ли что может случиться, вчера ведь чуть не замёрзла ты. Иди лучше на ферму, за скотом ухаживай.
– Нет тятя, никуда я не пойду, ты же ведь знаешь, что почту возить больше некому.
– Да хоть я пойду, это ходить я долго не могу, на лошади – то хоть куда уеду.
– Не отпустит тебя председатель, много ли бабы рыбы ловили на ямах, когда тебя не было, то-то же, ты ведь до сих пор ещё осетровые ямы найти не можешь, а бабы и вовсе их не знают.
– Найду я осетровые ямы обязательно, чувствую, здесь они где – то рядом, вот поближе к весне день станет длиннее, да потеплее, проруби замерзать поменьше будут, Федька с Санькой будут сети проверять, а я ямы осетровые искать. Ведь весь народ в стране впроголодь живёт, все запасы война забирает, так что найду я те ямы.