— Ты не гражданин Пакистана! Ты афганец!
Тот медленно кивнул. По глазам было понятно.
— А чего ж ты нам лапшу на уши вешал про дипломата?
— Какую лапшу? — не понял тот. — Не вешал я никаких дипломатов!
— Ладно, проехали! Кем ты приходишься Теймуразу? — твердо спросил я. — Уж точно не отец. Брат?
Тот принялся активно жестикулировать и что-то тараторить, путая русские слова с афганскими. Но из всего этого я сделал вывод, что он его брат, но не родной.
— Они тебя обменяют?
Тот снова принялся болтать. Но я почти ничего не понял.
— Тихо! Не шуми! — я ткнул его стволом автомата в спину. — Голова от твоего галдежа болит. Шагай быстрее!
Когда мы подошли к стене, вновь возобновилась позиционная стрельба, но только из стрелкового оружия — минометы пока молчали. Ко мне торопливо спустился Кэп.
— Духов стало больше — из второго лагеря прибыло подкрепление. Численность уже больше двухсот пятидесяти человек. И чем дольше мы тут находимся, тем сложнее ситуация и все меньше шансов на удачный финал. Минометами они только пристреливаются. У нас еще троих зацепило! Рыжего вон, осколком в ногу и еще двоих пленных. Все ранения, к счастью, легкие, Док уже оказывает им помощь.
И верно — в соседнем строении, в открытых дверях возился наш медик, перевязывая раны пострадавшим.
Это было очевидно. Мы знали, что так будет.
— Ну а с тобой что делать? — Кэп посмотрел на нашего заложника скептическим взглядом. — На стену его не выгонишь… А ну, шальная пуля снимет!
— А если через ворота⁈ — предложил я.
— Он же убежит!
— Не убежит! Привяжем, как пса!
Привязав его к веревке, мы частично разобрали баррикаду с одной половины ворот, открыли ее и вывели Хасана наружу. На открытом месте, в светлой одежде, его хорошо было видно.
Как мы и ожидали, никто стрелять в «дипломата» не стал. Над долиной повисла тишина, лишь тихо шумел ветер.
В это время те, кто был свободен и не ранен, таскали из сараев старую резину, сливали со всех канистр масло, рвали на тряпки одежду мертвых душманов. Нужно было все подготовить, мало ли чем завершатся эти переговоры.
В какой-то момент, Шут разглядел через оптику место нахождения командования душманов. Они находились небольшой площадке, чуть выше кишлака. Расстояние — метров сто пятьдесят. Их там было четверо и охрана. Рядом стоял черный пикап.
В какой-то момент они подъехали ближе. Видимо, опознали Хасана.
— Шурави! — раздалось оттуда. — Говорить надо!
— Ну, надо, так надо… — пробормотал Игнатьев. — Кирилл, ответь им!
— Эй, Теймураз! — громко заорал Урду, стараясь сильно не отсвечивать. Говорил он на пушту. — Тебе знаком этот человек?
Ответа не последовало. Иванов выждал секунд тридцать, затем продолжил.
— Если он дорог, давай поговорим. Прямо здесь, у ворот. Без оружия. Через три минуты. Время пошло.
Хасана заводить мы не стали. Он так и стоял привязанный, как дворовый пес. Вид у него был максимально несчастный. По прошествии двух минут, от кишлака Карат Чан отделился тот самый черный пикап, без вооружения.
— Ты гляди! — слегка удивился Игнатьев. — Значит, переговоры все-таки будут. Ну-ну, сейчас поглядим!
Пикап, поднимая пыль, неторопливо подъехал к воротам, остановился метрах в двадцати. Пассажирская дверь открылась и оттуда выбрался один душман, в светло-серой одежде. Оружия при нем не было.
Я пытался определить, тот ли это человек, что заходил в помещение, где я нашел «Закат». Судя по всему, это был не он. Слишком молодой.
Душман медленно подошел, внимательно посмотрел на Хасана. А тот вел себя странно — радости встречи там почему-то не было.
— Шурави! — громко позвал он на ломанном русском языке. — Я говорить пришел. Выходи.
— Так ты не Теймураз! — ответил Урду, показавшись из-за ворот. Следом за ним вышел Кэп — лица у обоих скрыты платками. Ни тот, ни другой не были похожи на военнопленных.
— Да, но я могу говорить от его имени! — с вызовом произнес душман. Говорил он на корявом русском. Иногда проскакивали слова из языка пушту.
— Кэп? — Иванов посмотрел на командира. — Это не Теймураз. Доверенное лицо.
— Скажи ему, что мы не будем убивать Хасана, если они обеспечат нам проход через границу!
Урду немного подумал, затем перевел. Душман засмеялся.
Произнес что-то длинное, сложное. Затем кивнул в сторону Хасана, который выглядел как-то грустно. Он словно бы понимал, что спасать его не очень-то и торопятся.
— Он говорит, что они нас не выпустят! — перевел Иванов. — Хасан не представляет для них ценности. Он попался, а значит на то воля Аллаха. Но они готовы обменять его на троих пленных.