— И что там?
— Ну, более-менее удачное место для эвакуации!
— Ладно, допустим выберемся мы на плато… — подумав, отозвался Кэп. — Даже если наше закодированное сообщение кто-то и услышал, даже если его в штабе получили и расшифровали… Какова вероятность того, что нас попытаются вытащить из этой мясорубки? Это Пакистан, сплошная горная гряда, ущелья, скалы, сопки… Да тут сам черт ногу сломит! Нас даже с воздуха обнаружить, все равно, что искать блоху на бродячей собаке.
— Э-э… — подал голос Герц и начал рыться в карманах. — Короче, я пока американскую радиостанцию потрошил, нашел кое-чего… Вот! Ранее я таких штук не видел, но думаю, это радиомаяк. Активируем его, он будет пищать в эфире. Любая вертушка найдет нас с помощью радиопеленгатора. И, черт возьми, если у командования есть какой-нибудь смелый парень на штурмовой вертушке, будет очень кстати!
— А вот это очень хорошая новость! — ответил я. — Сможешь активировать?
— Да, разберусь. Вряд ли американцы думают иначе, чем мы. Принцип тот же. Аварийный сигнал забьет все. Нас по любому услышат. Скорее всего, на вертушке нет такого оборудования, что покажет наше точное местоположение. Им придется нас искать визуально, а в горах сами понимаете… Если мы пройдем на БТР через о ущелье и выйдем на плато со стороны Афгана, что-нибудь подожжем и пустим дым… То высока вероятность, что нас увидят. Но только при условии, что вертолет будет близко.
— Экипажи вертолетов уже будут в курсе, что мы где-то здесь! И раз где-то в этом районе сработал аварийный радиомаяк, а до этого было кодированное сообщение…
— Кстати, а почему у вас своей радиостанции нет? — спросил Лось. — Это все значительно упростило бы!
— По легенде, мы группа душманов, которая идет в дальний кишлак. Откуда у них советская рация?
— Хм, логично!
Прапорщик хотел еще что-то спросить, но вдруг, ниже по дороге, со стороны долины, послышался шум двигателя. Несколькими секундами спустя раздался взрыв, — ага, вероятно, сработала одна из установленных Корнеевым МОНок. Кому-то точно не поздоровилось.
— Так, душманы пожаловали! Берем ноги в руки и валим отсюда! — приказал Кэп. — Все живо на броню!
— Мужики, держаться крепче, руками ногами! — добавил Смирнов, в основном обращаясь к раненым. — Хоть зубами цепляйтесь, сейчас нас будет очень сильно трясти!
Водитель «рыбкой» запрыгнул внутрь салона, бросился за руль, а Шут сменил меня у пулемета. Сам я остался снаружи, на броне, вооружившись автоматом.
Бронетранспортер взревел, выбросил в воздух струю сизого дыма, тронулся с места и плавно завернул влево. Медленно, но верно он двинулся вверх по руслу горной речки. Колесная формула восемь на восемь — это крутая вещь. Благодаря ей, а также мощному двигателю, машина уверенно шла там, где любой пикап встанет. Здоровенные колеса преодолевали такие препятствия, что можно было диву даваться. Камни и бревна? Вода? Нанесенная куча ила? Да все равно!
Ущелье, по дну которого текла речка, было достаточно широким, чтобы БТР мог разминуться с чем-нибудь еще, но уже поменьше. Попадались камни, ямы и валуны, полусгнившие бревна, видимо принесенные сюда откуда-то с гор во время дождей и возможного таяния снегов. Река могла брать свое начало где угодно, хоть в Таджикской ССР — смотреть на карту времени уже не было.
Приходилось тщательно лавировать, постоянно притормаживать. Машина то и дело проседала, кренилась то вправо, то влево. Нос то вздымался вверх, то резко уходил вниз, когда глубина была слишком большой. Летели брызги воды, грязь.
Свалиться с брони при таких пируэтах проще простого.
Женька вел транспорт предельно аккуратно, но уверенно. Поначалу, все было довольно плохо — скорость основательно упала, примерно до десяти километров в час. Но лучше уж так, чем влететь куда-нибудь или провалиться в глубокую щель. Вытокнуть уже не получиться, четырнадцать тонн это не шутка.
Девять человек верхом на броне заняли позиции так, чтобы можно было открыть огонь и при этом не упасть вниз. Остальные теснились внутри, стараясь не поразбивать головы о внутренности ТАБ-77.
В салоне было жарко, душно. Воняло угарным газом и жженым маслом — видимо, где-то была какая-то неисправность. От гула двигателя и тряски болела голова, хотелось и жрать и спать одновременно. Но никто не жаловался, все как один ждали, пока можно будет вздохнуть свободно.
Возможно, кто-то скажет, что в возникшей ситуации проще всего было бы бросить транспорт и уходить пешком, пока одни прикрывают, другие отходят. Однако такая тактика заведомо провальная. Нас перебьют по одному, духов много — нас мало, задавят числом и напором. И в таком случае, куда девать раненых, которые не могут идти сами?