Кикоть взглянул на часы. Поднявшись со скрипучего стула, он торопливо отправился в штаб, выбивать себе командировку в Афганистан. Тем более, для этого было основание — Афанасьев же, как сказал…
К счастью, сознание я не потерял. Как-то сдержался и взял себя в руки.
Внутри десантного отсека сильно гудело, шумело. Совершив пару маневров, Ми-24 лег на прямой курс. Вертушку больше не телепало в воздухе, а значит, борт вышел из опасной зоны.
Окинув рассеянным взглядом серый салон вертушки, я посмотрел на присутствующих. Зрелище печальное. Однако все могло сложиться куда хуже.
Прискорбно, что погибших забрать мы не смогли — вертолет столько бы не потянул. Конечно, можно было бы сделать рокировку и часть загрузить на один борт, часть на другой. Но при открытом контакте с противником это не всегда возможно. Погибших заберут чуть позже, скорее всего, соответствующий доклад уже был сделан в штаб.
Оказалось, что нас выжило четырнадцать человек. Девять были на ногах, кое-кто с легкими ранениями, а остальные лежачие. Из нашей группы серьезно досталось только Доку, остальные были более-менее в норме.
Целыми и невредимыми осталось только шестеро, из них Герц и как ни странно, шифровальщик Клюшкин. Именно из-за него мне пришлось возвращаться обратно и забирать чертов рюкзак с шифр дисками. Это решение вовсе не способствовало хорошему самочувствию — вероятно, несмотря на жгут, я потерял много крови.
Герц и Клюшкин торопливо оказывали медицинскую помощь раненым, распотрошив бортовую аптечку. Правда, если понаблюдать за шифровальщиком, то он больше под ногами путался, чем оказывал реальную помощь.
Лось, почти без движения, лежал в углу. Выглядел он не важно.
Шут возился со своими ранами, рядом Урду прямо зубами вскрывал упаковку стерильных бинтов.
Кэп о чем-то беседовал с командиром — но из-за шума, ничего не разобрал.
Я взглянул на свою окровавленную штанину, затянул жгут посильнее. Прямо там, на каменном плато, перед тем как обезболить, я успел воспользоваться резиновым жгутом, который всегда был наготове. По старой привычке, я намотал его прямо на приклад М-16. Правда, с НАТОвское оружие я не признавал, в течении последних лет предпочитал отечественный, нафаршированный по полной программе, АК-12. Изредка держал жгут на разгрузке, в отдельном кармашке. К счастью, пользовался я им не часто.
Судя по всему, мы летели прямиком домой. Вырвались без проблем.
Да и что могли сделать душманы «летающему танку»? Деморализованные духи, сообразив, что явился «Шайтан-Арба», в ужасе побежали обратно в ущелье, и мало кто осмелился вступить в открытое противостояние с советским штурмовым вертолетом! ПЗРК у противника не было, крупнокалиберного пулемета вроде нашего ДШК — тоже. Самое уязвимое место это либо автомат перекоса несущего винта, либо блистер кабины. Впрочем, последняя хорошо бронирована, многослойная — пулю калибра пять сорок пять или семь шестьдесят два, держит легко.
Ближайшая точка — Асадабад.
Насколько я помнил, там был небольшой военный аэродром прямо в горах, который постоянно обстреливался душманами. Обстановка там неспокойная, но выбирать не приходилось. Еще дальше располагалась только крупная авиабаза в Джелалабаде, но честно говоря, я сильно сомневался, что перегруженный Ми-24 до туда дотянет. Тут километров триста, не меньше.
Самочувствие у меня, конечно, дрянь. Нога почти не болела — действовало обезболивающее. Пробитая ранее пулей рука, ощутимо побаливала, однако боль была тупой, я к ней уже успел привыкнуть. Зато сильно гудела голова, все еще кружилась. В горле пересохло. Хотелось есть, потому что со вчерашнего вечера я практически ничего не ел. Не до того было.
Устало прикрыл глаза, но тут же открыл снова. Рядом со мной, на корточках оказался Кирилл Клюшкин.
— Макс, ты как? — громко спросил он, глядя на меня глазами размером по пять копеек. Естественно, после прошедших событий, он был в глубоком шоке, но уже успел немного отойти. Ранее сидел себе в штабе в Ташкенте, печатал секретные телеги, а тут на тебе — сначала атака на колонну, потом плен. Пытки. Затем целая серия квестов, каждый жестче и смертельнее предыдущего. Сколько раз его чуть не убили⁈
Из-за громкого шума, я расслышал сержанта с трудом. А ответил уже одними губами.
— Нормально…
Тот порылся в карманах, вытащил оттуда сложенный вчетверо лист бумаги в пятнах крови, затем протянул мне. Я сразу понял, что это тот самый бланк, который он набирал по моему указанию. Развернул, пробежался глазами — все четко. Выглядело, как добытый в бою компромат, в котором четко указывалось, когда и где произойдет авария на ЧАЭС. Эту информацию нужно было передать в контрразведку, заинтересованному лицу.