Глава 6
Он зажал ладонями голову, словно она могла расколоться в любой момент. Что бы Многорукий ни сделал с тем человеком, это срикошетило и по нему тоже. За минуту он посерел, его кожа покрылась бусинами пота, дыхание стало рваным.
Оттолкнувшись от стены, он поплёлся к лестнице и, держась за перила, поднялся на нависающий над холлом второй ярус. И на этот раз я слышал каждый шаг. А потом наверху что-то грохнуло, и я понял, что дело — дрянь.
Через пару минут я нашел в себе силы встать с пола и подняться наверх. Многорукий стоял на коленях перед своими растормошёнными вещами. Он что-то искал, но так и не нашёл.
— Иди сюда, — подозвал он меня, и я увидел, как сильно у него дрожат руки, в которых он держал… клочок папиросной бумаги. — Скрути мне сигарету.
— Что ты сделал? — спросил я, чувствуя свое превосходство в этой ситуации. Он казался невероятно уязвимым, и я понял, что у меня больше не будет возможности узнать то, что я хочу.
— Спас тебя? В очередной раз.
— Что ты сделал с ним?
— О, тебя серьезно это беспокоит после того, как ты умолял его убить?
— Ты… энит? — спросил я, зная ответ заранее.
— Дебил, что ли? — прохрипел Многорукий.
— Ты использовал контроль. Такое могут только эниты.
— И люди из пробирки.
— Неправда, — сказал я, хотя не был в этом уверен.
— Ты только вчера на свет вылупился, а уже споришь со мной? — когда я не ответил, он проворчал: — Делай, что я говорю, чёрт возьми, если решил тут остаться.
Не знаю как это возможно, но в тот момент я ненавидел и в то же время любил его до беспамятства. Потому что понял, что он никуда меня не отдаст. Он мог ходить по грани, но никогда не переступит ее.
— Возьми больше.
Я собрал в щепотку немного сушёной травы из банки, которую он мне протянул.
— Положи вот сюда. Распредели… Теперь оближи край.
Я не умел скручивать сигареты, о чём ему и сказал.
— Чёрт возьми, от тебя никакой пользы, — пробормотал Многорукий, когда убедился, что я, действительно, ни на что не способен.
Тонкая бумага рвалась, трава высыпалась. У меня раньше не было проблем с мелкой моторикой, но такой ювелирной работой я никогда прежде не занимался.
Многорукий попытался справиться с этой задачей сам, но его так трясло, что он в итоге зашвырнул всё в угол.
— Сгоняй за выпивкой.
— Что?
— Я тебе дважды жизнь спас, принеси мне целум.
Я уставился на него. Как он себе это представлял? Я же только вчера вылупился на свет. Кроме того? Меня разыскивает отряд Зорких. По этому поводу у меня была целая куча вопросов, но всё что я спросил:
— И где мне это взять?
— Ах да, ты же у нас совсем еще птенчик. — Он вытащил футболку из вороха одежды и протянул мне. — Переоденься. Тебя неправильно поймут, если будешь ходить по улице с сиськами наружу.
Похоже, если я надену что-то из его вещей, меня тут же поймут правильно. Хотя, как оказалось, он на этом не остановился. Потянувшись к раскиданным по полу вещам, он взял маркер. Его руки дрожали, когда он пытался написать что-то на ткани. Поэтому он толкнул меня на пол и навис, с усилием впечатывая слова в ткань. Большими буквами. Поперек груди. Слева направо. И ещё раз, чтобы наверняка.
— Не елозь.
— Щекотно.
— Здесь?
— Да.
— Ха-ха, а если так? Какая чувствительная доска… кажется, я нашел тебе применение, — бормотал он, уже выходя за границы ткани. Повторяя символы на коже, снова и снова, везде, на руках, на шее… Он впервые оказался так близко ко мне при свете дня, и надо было мне в этот момент вспомнить, что он — не то, чем кажется. Я отвернулся, чтобы не разглядывать его, и поэтому он написал что-то на щеке, которую я подставил. — Так всем будет ясно, кто ты.
Даже я этого не знаю. А ты за день во всём разобрался? Неужели я так прост?
Приподнявшись, я посмотрел вниз, на исписанную футболку.
— Ну как тебе твой бронежилет?
— Я не умею читать.
— Даже обидно немного. Я так старался. — Многорукий упал на софу и накрыл глаза предплечьем. — И что вы только делали в этом своём приюте? Кроме того, что следили за младшим поколением, драили полы, жрали, дрались и мечтали однажды попасть на глаза какому-нибудь генералу?
Ну, он довольно точно описал нашу жизнь.
— Нас тренировали ещё…
— Даже таких, как ты?
— Всех. — Я немного оскорбился.
А что со мной не так? Ну… кроме прочего?