Тем не менее, Рэймс двинулся к кровати, лишь когда я развёл колени, приглашая. Он не опустился на меня, как я ожидал, и даже не потрогал. Хотя это было и не обязательно. Его вид, взгляд, запах были прекрасной прелюдией, я знал, что уже достаточно влажный. Рэймс был с этим согласен, поэтому взял подушки и подложил их под мои бёдра, приподнимая и распахивая для себя.
Никогда прежде я не чувствовал себя настолько уязвимым. Кажется, я даже покраснел, наблюдая за тем, как он берёт себя в руку и, не сводя взгляда с моей плоти, подаётся вперёд. Я постарался расслабиться и облегчить ему задачу, с которой он пока справлялся подозрительно хорошо… Я даже допустил мысль, что он уже практиковался с какой-нибудь «куколкой».
Нет, судя по выражению лица, это с ним происходило впервые. И всё же каким-то чудом Рэймс сдерживался, даже когда я — его соблазнитель — перестал себя контролировать. Подкованный в вопросах интимной близости, я должен был вести себя в такой ответственный момент, как профи. На деле? Я превратился в скулящую девчонку, стоило ему надавить на складочки и проскользнуть внутрь на несколько сантиметров…
Это было ошеломительно. Совсем не похоже на всё, что я испытывал раньше, хотя опыт у меня был богатый. Я ведь только что совершил межпланетный перелёт, и почему-то он не впечатлил меня настолько, насколько обнажённый Рэймс, намеревающийся наказать меня за год одиночества, терзаний, тоски… и поощрить за то, что я всё-таки пришёл.
Наказание заключалось в том, что он поощрял меня слишком медленно. Рэймс проникал осторожно, игнорируя злость и нужду, которые требовали резкого соединения тел. Когда же он вошёл до конца, я простонал от осознания нашей абсолютной совместимости. Наверное, Рэймс думал о том же, разглядывая меня. Я был создан для него: идеально узкий, сжимающий его нежно и сильно одновременно. А он был создан для меня: большой ровно настолько, чтобы боль от вторжения не помешала мне кончить.
Природа не просто приспособила нас друг к другу, но и вложила нам в головы знание, что с ними делать. Поэтому Рэймсу не нужны были мои подсказки, он сам начал двигаться. Отступал, чтобы через секунду вернуться за большим. Медленно, плавно, не сводя взгляда с маленького колечка в месте соединения наших тел. Его бережность была драгоценна… Вот только обращаясь со мной как с деликатесом — по правилам и неторопливо, он не утолял свой голод, а разжигал его сильнее.
Поэтому Рэймс наклонился вперёд, нависая надо мной. Теперь он смотрел на мою грудь, на украшения, которые играли в искусственном свете при каждом движении. Похоже, это зрелище нравилось ему не меньше, чем ощущения в области паха. Рэймс больше не злился на меня, но при этом стал напористее, резче, требовательнее. И когда я выгнулся, мужчина подался навстречу, касаясь своей грудью моей. Это соприкосновение я почувствовал острее, чем проникновение. Теперь при каждом толчке, Рэймс задевал серёжки.
Я вцепился в него, прижимаясь теснее. Я шептал что-то бессвязное. Почему-то я решил, что на пике удовольствия буду звучать наиболее убедительно, извиняясь.
Вот только я не извинялся. Кажется, даже требовал. И когда получил желаемое, откинулся на подушки. Странно, что сбежав, я чувствовал себя так, будто вернулся домой. Рэймс на мне, внутри меня, меня окружает его тепло и запах, и этого достаточно, чтобы я забыл, где нахожусь. На незнакомой станции, в открытом космосе, немыслимо далеко от родной планеты и, тем не менее, дома.
Глава 28
Когда Рэймс попытался слезть с меня, я обхватил его руками и ногами. И там, внизу, тоже. Мне нравилось чувствовать его, о чём я ему сказал.
— Я… испачкал тебя, — прохрипел мужчина, до сих пор тяжело дыша. — И совершенно точно сделал больно. Чёрт… не пытайся убедить меня в обратном. Мне нужно осмотреть тебя, Габриэль.
Теперь, когда у Рэймса прояснилось в голове, он, конечно, был в ужасе от того, что натворил. Ворвался, разбудил, изнасиловал, и всё это не говоря ни слова. За этот год он вконец озверел, успел позабыть, насколько я нежный, что меня нужно долго подготавливать и спрашивать разрешения, а не вдалбливать в матрас своим чудовищным весом…
Я одурманено улыбался, водя ладонями по его спине. Какой же он большой и твёрдый. Будучи сопляком я мечтал хотя бы немного походить на таких вот мужчин. Идиот. Вряд ли я привлёк бы внимание Рэймса, не окажись полной его противоположностью. Мне становилось страшно от мысли, что ничего этого могло бы не случиться…