Не знаю, почему, но я засмущался. Я глотнул воды, чтобы остыть и отвлечься. Я не хотел смотреть на эти карточки, но просто не мог не смотреть на них. Кроме того, что я никогда ничего подобного не видел, в них было что-то…
— Нравятся?
Нет.
— Ага.
— Каждая стоит целое состояние. Всю порнографию уничтожили еще до моего рождения. А были раньше и журналы, и литература и фильмы там всякие. А теперь даже эти фотки — риаритет.
— Раритет, — вяло поправил Фрик.
— Похер. — Майлз нагнулся над столешницей, а я подался навстречу. — Слушай, судя по всему, ты тут надолго. Хочешь как-нибудь еще сюда заглянуть?
— Можно? — Я не мог поверить своему счастью. Что за прекрасные люди.
— Да, я приготовлю тебе молочный коктейль. Из настоящего молока.
Не знаю, что это, но звучало соблазнительно.
— А сейчас могу угостить тебя яблоками. Пробовал когда-нибудь? — Я замотал головой. — Фрик принеси. И печенье захвати с кухни.
Это был примитивнейший подкуп, и я понимал это, но не смог противостоять «яблокам» и «печенью». Майлз хотел иметь своего человека в доме Многорукого уже давно. Наверное, он не верил, что когда-нибудь это вообще случится.
— Отдашь ему их, ладно? — Он подтолкнул фотографии ко мне, и я их поспешно спрятал в карман. Совсем не так аккуратно, как требовала такая драгоценность. — А в следующий раз, как придёшь, захватишь таких же красоток? Может, даже журнал? Многорукий говорил, у него куча журналов с обнажёнкой.
— Ладно. — Я отвечал только на самый первый вопрос, но Майлз так просиял, что мне стало совестно его переубеждать.
— Отлично! Я знал, что на тебя можно положиться, братишка.
Фрик принёс угощение и сел рядом со мной.
— Жуй, не стесняйся.
— На самом деле… мне нужно идти…
— Да брось, посиди ещё, — настоял Майлз. — У нас тут новые лица — редкость.
— Но не сегодня. — Фрик имел в виду Зорких, которые и к ним нос сунули.
— Да, сегодня у нас с самого утра много посетителей. Но такого на моей памяти не было.
Я откусил от печенья, и понял, что пропал.
— Вкусно?
Я почувствовал, как глаза защипало, слезы скапливались на нижних веках.
— Так к Многорукому тоже Зоркие заглядывали?
Печений хватило как раз на то, чтобы я рассказал эту историю.
— Он что-то сделал с командиром, — закончил я. — Я такое видел только раз. Когда иерарх прикоснулся к парню, и тот обмочился. Это — то же самое. — Я посмотрел на их впечатленные лица. — Он сказал, что так могут все искусственные люди.
— Не знаю, кто он такой, но точно не из пробирки, — пробормотал Фрик.
— Да, все из пробирки — химические кастраты. Если он импотент, тогда на хрена ему столько порнухи?
— С такими дебилами, как ты, расплачиваться.
— Он отдал за свою коллекцию кучу бабла, вряд ли это окупается, если брать дешёвую выпивку в такой дыре. — Майлз помахал рукой, словно отгонял все возможные предположения друга. — В любом случае, не советую тебе лезть к нему в душу. Очевидно, сейчас Многорукий заинтересован держать тебя рядом, но у него настроение меняется на раз-два.
— Да, как у грёбаных энитов.
— Почему его так зовут? — спросил я. — Это же что-то значит?
Мужчины переглянулись. Очевидно, слова о том, что копаться в прошлом местного элиминатора опасно, я пропустил мимо ушей.
— Не знаю, его так звали еще до того, как мы тут появились.
— Говорят, еще до Мэда.
— Он сказал, ему только двадцать, — вставил я.
— Не, вряд ли. — Майлз загибал пальцы. — Я обустроился здесь три года назад, Фрик подгрёб через год. А через неделю Мэд отмечал юбилей — пять лет со дня своего воцарения. Получается, Многорукий появился здесь как минимум в тринадцать? И он уже был элиминатором.
— Лицензию выдают с шестнадцати, — добавил Фрик. — А значит ему… двадцать три.
Я восторженно на них уставился. Эти двое в совершенстве знали язык и арифметику. Могли читать, писать, делать сложные вычисления и вообще вытворять такое, о чем неграмотные приютские мальчишки могли только мечтать.
— Да, так повышаются шансы на выживание, — согласился Майлз.
Я оттянул футболку на груди.
— Тогда скажете, что здесь написано?
Глава 7
Я тащил бутылки, по одной в каждой руке, и думал: такие отношения нормальны? И я сейчас говорю не о надписях на футболке, а о том, что я несу крепкий алкоголь мужику, о котором ничего толком не знаю. Кроме того, что он дважды спас меня, ага.