Стаций Публий Папиний. Фиваида

требуя царства, из Фив, когда он откажет, ты льстишься
выскользнуть? — И от кого! — Молва, привыкшая власти
изобличать, говорит: он горд и счастлив добычей
и не выносит тебя; к тому же и год не закончен.
Карой небесной меня пророки и вещие жертвы,
также падение птиц[51], а также — образ тревожный
350 прежде не лгавшей во снах — насколько я помню — Юноны
сильно страшат… Но куда ты спешишь? Иль тайное пламя
в Фивы уводит тебя, иль тесть наилучший…» — Улыбки
юноша тут же сдержал эхионский, супруги страданья
нежные вознаградил объятием и поцелуи
впору по грустным щекам, удержав от рыданий, рассыпал.
«Душу от страхов избавь, поверь: благодетельной волей
день бестревожный придет; твоим же летам не пристало
бремя толиких забот: пусть сын сатурнов[52] несет их,
судеб отец, и пусть склоняет с небесного свода
360 взор Справедливость, дабы охранять на земле правосудье.
Утро, глядишь, и придет, когда и дворец ты увидишь
мужа, и по городам пройдешь царицей обоих».
Так он сказал и тотчас от милого прянул порога;
смутен, Тидея призвал, союзника в замыслах, верным
сердцем заботы его уже разделявшего (души
их после ссоры любовь сочетала) и зятя Адраста.
Времени много прошло, покуда в длительных спорах
лучшее к ним, наконец, не явилось решение: верность
брата пытать и, к нему обращайся с просьбой, разведать:
370 можно ли власть получить; и смелый Тидей добровольно
труд этот взял на себя. Тебя, этолиец храбрейший,
все же пыталась не раз рыданиями Деипила
не отпустить, — но отчий приказ, и возврат безопасный —
право посла, и сестры справедливый призыв победили.
Он уже вымерил путь сквозь лес на прибрежье суровом
топи Лернейских болот, где гидра сожженная греет
глуби виновных зыбей[53], миновал долины Немей —
песнею их пастухи еще оглашать не решались[54], —
мимо Эфиры прошел, повернутой к Эврам рассветным;
380 уж позади Сизифа приют[55] и бьющие в берег
гневные воды и их разобщивший Лехей палемонов[56];
Нис обойден стороной, Элевсин благодатный остался
справа, и вот — под стопой тевмесская пашня; он входит
в крепость Агенора[57], там сурового зрит Этеокла:
сам на престоле сидит, вокруг — щетинятся копья;
грозный, он суд над людьми — без права судить, ибо время
царства прошло — за брата чинит, готовый к злодействам
всяким, и сетует лишь, что должного требуют поздно.
Став двора посреди, посол — о чем объявляла
390 ветка оливы — сказал о причинах прихода и назвал
имя; и так как всегда был горяч и в речах незатейлив,
и на сей раз говорил справедливо, однако же резко:
«Если бы ведал ты честь и хотел договора условье
выполнить, ты бы тогда по прошествии года направил
к брату посланцев твоих, а сам — положенным чином
знаки достоинства снял и оставил мирное царство,
чтобы изгнанник, давно в чужих городах выносящий
долю недолжную, мог воссесть на законном престоле.
Но — так как царствовать страсть сладка, а власть соблазняет —
400 мы тебя просим: уже возвратился свод звездоносный,
круг совершив, и к горам отошедшие тени вернулись, —
этой порою твой брат повел по местам незнакомым,
странник печальный, беду; теперь же под небом открытым
время тебе влачить свои дни, на земле леденящей
спать и смиренно чужих обходить стороною пенатов.
Счастью предел положи: багрецом изобильный и златом
блещущий, досыта ты над скудным несчастного брата
годом смеялся, — итак, откажись от радостей царства
и — терпеливо снеся изгнанье — добудь возвращенье».
410 Вымолвил. А у того давно под спокойной личиной
в сердце огонь бушевал: так камня бросок заставляет
прянуть навстречу змею, у которой в недрах подземных
долгая жажда весь яд собрала, разлитый по телу,
в узкое горло ее под жесткой чешуйчатой шеей.
«Если б сомненья во мне вызывали все прежние знаки
дерзости брата и гнев очевиден не был сокрытый, —
я бы уже по тому в них уверился, как ты яришься,
злобу являя его: ты выслан, словно подкопник,
рушащий вал крепостной, ты словно труба, что отряды
420 вражьи сзывает. Когда б держал ты в собранье бистонов
речь иль гелонов среди, под низким бледнеющих солнцем, —
ты говорил бы скромней и почтительнее к беспристрастной
правде. Однако тебя, уличенного в яростной злобе,
я не виню: ты исполнил приказ. Но так как повсюду
вы нам грозите и скиптр не дружбой под сению мира

51

Стих 348-349 …вещие жертвы, также падение птиц… — См. примеч. к III, 456 — 465; 507, 508, 511.

52

Стих 358 …сын сатурнов… — Юпитер.

53

Стих 376-377 …гидра сожженная греет, глуби виновных зыбей… — См. примеч. к I, 360 и 384.

54

Стих 378 …песнею их пастухи еще оглашать не решались… — В долинах Немеи еще был жив страх перед Исменским львом, которого убил Геркулес.

55

Стих 380 …Сизифа приют… — Кенхреи, восточный порт Коринфа, получившие прозвище «сизифовых» по имени царя Коринфа Сизифа, нашедшего на побережье труп Палемона; он похоронил его с почестями и установил в его честь Истмийские игры.

56

Стих 381 …гневные воды и их разобщивший Лехей палемонов… — Разделяя воды Эгейского в Ионического морей, Истм словно мешает им соединиться — отсюда эпитет «гневные»; обращенный на запад порт Коринфа Лехей назван именем Палемона, в чыо честь установлены Истмийские игры.

57

Стих 384 …крепость Агенора… — Фивы.