Стаций Публий Папиний. Фиваида

цельного[3]. Трусам позор, если сомкнутый строй безуспешно
бьется с одним». Но, кипя волнением многообразным,
он тосковал и прежде всего оттого удручался,
20 что не пронзил посланца мечом, пока пред собраньем
тот говорил, и свою не насытил мерзкую злобу.
Вдруг — стыдился того, что затеял, и каялся, — словно
меж ионических волн вожатый ольхи калабрийской[4] —
в плаваньи не новичок, хотя он родимую гавань
был бы не должен бросать при ясном светиле оленском;
бурный Юпитер едва загрохочет и мира устои
все загремят и склонит небеса Орион многозвездный, —
он и стремится к земле, и ей не дает приближаться;
буйствуя, Нот срывает с кормы, и, бросив уменье,
30 кормчий стенает, слепым поневоле волнам доверяясь; —
так же и Агенорид-предводитель[5], следя за денницей,
медлящей в небе, в сердцах рассвет укоряет нескорый.
Ночь, опускаясь, уже заходящую власть отдавала,
звезды скрывались, когда великая Тефия стала
с моря восточного гнать неспешного Гипериона.
В самых основах своих — несомненное знаменье бедствий —
сотрясена, задрожала земля, Киферон, покачнувшись,
древним снегам позволил сбежать: и казалось, вершины
ввысь поднялись, и с хребтом сошлись семивратные Фивы.
40 Нужно ль причины искать? — Ледяною зарей[6] возвращался,
рок свой кляня, Гемонид и скорбел, что отказано было
в смерти ему. Покамест лица нельзя было видеть,
но о великой беде возвещали уже издалёка
стоны и вопли его: ибо слезы он все поначалу
пролил. Подобно ему бегом возвращается пастырь[7],
стада лишенный ночным волков равнинных набегом:
скот господский из рощ у него внезапным был изгнан
ливнем и зимней луны несущими ветр остриями[8];
жертвы восход осветил, — донести господину боится
50 сам он о свежей беде; ужасен от грязи налипшей,
пенями полня поля, безмолвие пастбищ огромных
возненавидев, зовет поименно быков умерщвленных.
Матери, что собрались у ворот городских на порогах,
только завидев его — одного — возможно ль? — без войска,
без благородных вождей, — спросить ничего не дерзая,
подняли вопль, — таков перед взятием вопль в осажденном
городе[9] или же вопль на судне, тонущем в море.
Он же, тоску утолив ненавистного видеть владыку:
«Ярый Тидей лишь мою из отряда целого душу
60 бедную отдал тебе; не знаю, богов ли решенье,
случай ли здесь, или то, что стыдно и высказать: мужа
необоримая мощь, — я сам, извещая, не верю:
всех положил он, всех! Бегущими звездами ночи,
манами я поклянусь и мой лишь возврат предсказавшей
птицей зловещей, что я не хитростью или слезами
злую пощаду[10] и дар заслужил опозоренной жизни;
нет, но приказы богов и ничьей неподвластная воле
Атропос, к гибели мне иные открывшая двери[11],
смерть отложили мою. Но знай: ты взираешь на сердце,
70 с жизнью простившееся и страху пред смертною гранью
чуждое. Ты учинил преступный набег и без добрых
знамений выслал, злодей, отряд; попирая законы,
брата родного изгнав, покамест ты царствуешь, гордый
подвигами, — череда поредевшая кровель сиротских
будет рыдать, а кружась над тобой ночами и днями, —
души будут летать числом пятьдесят, угрожая
местью[12], — поскольку и я ухожу к ним». — Жесткий правитель
гневом пылал, а лицо угрюмое кровью зарделось.
Сразу же Флегий вперед и Лабдак, споспешник неправды, —
80 оруженосцы царя — спешат, Гемонида пытаясь
силою остановить. Но нет, — пророк благородный
меч свой уже обнажил и то на свирепого смотрит
деспота, то на клинок: «Тебе ли распоряжаться
кровью моей и мое, пощаженное мощным Тидеем,
сердце разить? — Я сам с восторгом за отнятой смертью
прядаю и уношусь — да встречу товарищей — к теням.
Боги и брат тебя…» — но начатой речи не может
грудь, вместившая меч, довершить; и одолевая
муки, могучий удар он с силой обрушил вторично,
90 и заметалася кровь в содроганиях жизни последних,
током одним из уст, из раны другим изливаясь.
Знати умы смущены, собрание, перепугавшись,
молча стоит; а его, чей лик и прежнюю строгость
не замутила и смерть, — жена и верные слуги
в дом понесли, не успев возвращеньем его насладиться.
Но нечестивый свой гнев успокоить не мог и на этом
яростный царь: запретив предать сожжению тело,
мирной гробницы лишил понапрасну он манов невинных.

3

Стих 16-17 …не из меди иль адаманта цельного. Медь и адамант — излюбленный материал у эпических поэтов. Ср. IV, 534: «Сильвы», I, 2, 69; Вергилий. «Энеида», VI, 552: Овидий. «Метаморфозы», IX, 615; Гомер. «Одиссея», XXII, 102; Аполлоний Родосский, «Аргонавтака», IV, 1652.

4

Стих 23 …вожатый ольхи, калабрийской… — кормчий корабля; корабль в поэзии часто называется по материалу, из которого он сделан (метонимия). Ср. IV, 479; VI,106; VIII, 270; IX, 380; X, 13; «Ахиллеида», II, 19; Катулл, IV, 10 сл.: «Где — нынешний корабль — стоял он некогда косматым лесом. На киторском темени широко он шумел листвой глаголющей». Ср. также Вергилий. «Георгики», I, 136: «…об ольхах долбленных…»; II, 451: «Легкая также ольха по бушующим плавает водам…».

5

Стих 31-32 …так же и Агенорид… — Ср. Гомер. «Одиссея», XIII, 28 слл. Этеокл, подобно Одиссею, ожидающему скорейшего захода солнца, торопит его восход.

6

Стих 40 Ледяною зарей… — когда на небе находится утренняя звезда Люцифер. Ср. Вергилий. «Георгики», I, 288; «…когда на заре росится земля под Денницей», а также: Вергилий. «Энеида», III, 588, XI, 4; …ледяною… — Ср. II, 135.

7

Стих 45-52 Подобно ему бегом, возвращается пастырь… — Сравнение Мэона с пастырем, возвращающимся домой после того, как он потерял свое стадо, заимствовано у Стация Клавдианом (Клавдиан. «Похищение Прозерпины», III, 165).

8

Стих 48 …зимней луны, несущими ветр остриями; — Как по цвету и форме луны определили погоду, подробно объясняет Вергилий («Георгики», I, 425 слл.); в частности о ветре — стихи 431 — 434:

«Коль по четвертому дню (одно из вернейших гаданий)

Чистая небом идет и ее не притуплены рожки,

В этот, стало быть, день и в те, что за ним народятся,

Месяц весь до конца ни дождя ни случится, ни ветра».

9

Стих 56-57 … таков перед взятием вопль в осажденном городе… — Ср. VII, 600, а также Гомер. «Илиада», XVIII, 207 слл.

10

Стих 66 …злую пощаду… — оксюморон.

11

Стих 68 …к гибели мне… открывшая двери… — постоянно повторяющийся у разных поэтов образ входа в подземный мир. Ср. Вергилий. «Энеида», II, 661: «…для смерти дверь открыта…»; VI, 106: «…вход к царю преисподней…»; ср. также «Сильвы», V, 3, 257; Валерий Флакк. «Аргонавтика», IV, 23.

12

Стих 76-77 …души будут летать, …угрожая местью… — о душах умерших, угрожающих живым врагам — у Вергилия («Энеида», IV, 386: «…с тобою тень моя будет…»), подробно — у Горация («Эподы», V, 91 слл.) и у Овидия («Ибис», 157 слл.).