Читать онлайн "Стаций Публий Папиний. Фиваида" - Стаций Публий Папиний - RuLit

мог бы Гекату смутить, когда б не робел пред Фимбреем, или того, кто царит, непостижный, над миром трояким[102]: оный… — однако, молчу: запрещает мирная старость. Вас же…." — но страстно Манто возразила, фебова дева: "Слышат, родитель, тебя: бесплотные близятся толпы[103], 520 зев элисийский разъят, отверстого поля расселась емкая тьма, — уже и леса, и черные реки стали видны, и бледный песок, Ахеронтом омытый. Катит дымный поток Флегетона ужасное пламя[104], Стикс, разделяя миры, заключенным препятствует душам. Бледный, на троне сидит властелин[105], а вокруг различаю сеющих пагубу дев — Эвменид, и стигийской Юноны[106] сумрачный вижу покой и ее суровое ложе. Темная Смерть сидит меж зеркал[107] и ведет для владыки счет безмолвных племен, и огромна толпа несочтенных. 530 Теням гортинский судья, грозящий безжалостной урной[108], правду велит говорить, заставляет поведать о прошлой жизни и кончить рассказ признаньем заслуженной кары. Но об Эребе зачем, о скиллах, о тщетной кентавров ярости, иль о цепях нерушимых, сковавших Гигантов, иль о стесненной вещать Эгеона сторукого тени?[109]" "Право, известное всем, дочь, старости кормчий и сила, не пересказывай мне. Ибо кто о камне Сизифа, водах, вводящих в обман[110], и Титии, пище пернатых, и об огромных кругах слепца Иксиона, не знает? 540 Я же разверзшиеся и сам, покуда был крепче, глуби видал, — Геката меня провожала, покамест бог мне очей не затмил, единой душе оставляя зрение. Лучше сюда аргосцев, а также фиванцев души заклятьем гони, а прочим — четырежды млеком их окропив[111] — повели, о дочь, вернуться, оставив скорбную рощу; и мне о лицах, облике, силе крови вкушенной, о тех, кто знатен в обоих народах молви, прошу, и ночи моей поведай о каждом". Та — как велел — заклятье плетет, их сонм разделяя 550 и окропленных тесня, — по виду — Медея иль Кирка, что на Ээе творит превращенья, но только безгрешна. После же так говорит родителю-священнодею: "Первым Кадм безжизненные уста приближает к яме кровавой, за ним киферейская отрасль влечется следом, и обе змеи[112] испивают живящую влагу. Их окружают земли порождения — марсово племя:[113] век их одним измеряется днем, на каждом доспехи, каждый сжал рукоять; теснят, сминают и мчатся, словно живые, ярясь, и в них — не забота приникнуть 560 к яме печальной, но страсть отторгнуть кровь друг у друга. Следом — горсть дочерей и плача достойные внуки: сирую зрим среди них Автоною и гневную Ино, что, озираясь на лук, к сосцам залог прижимает[114] нежный, а рядом — прикрыв руками утробу — Семела; матерь кадмейская[115] там — уже отпущена богом, тирсы свои поломав, вопит над Пенфеем, терзая окровавленную грудь, а он — по летейским беспутьям к берегу вод стигийских бежит, где кроткий о сыне плачет отец Эхион и растерзанный труп сочленяет. 570 Скорбного Лика я зрю; назад занесший десницу, тело с плеча Эолид[116] отягченного наземь бросает. Не изменился и здесь наказанный чуждым обличьем сын Аристея[117]: досель чело угрожает рогами, стрелами — руки, — он псов прогоняет, стремящихся к ране. И ненавидимая за потомство обильное, следом Тантала дочерь[118] идет и трупы считает надменно, не изменившись от бед: она не жалеет, что неба волю презрела, и здесь тем пуще язык развязала". Так покамест отцу Манто непорочная пела, — 580 космы седые его, подымая повязки, вздыматься стали, и крови прилив окрасил иссохшие щеки. Не опираясь уже на крепкую палку и деву верную, он, над землей распрямившись, промолвил: "Довольно" пения, дочь, не нужен мне свет наружный: сплошная мгла разошлась, и черный туман с очей упадает. Духа я полн — от теней ли он, Аполлоном ли послан вышним, — но вижу я все, что слышал. Но как же, однако, взоры к земле опустив, печальны аргосские души! Грозный Абант, губительный Прэт, Фороней-миротворец 590 и рассеченный Пелоп[119], и свирепою пылью покрытый с ним Эномай[120] лицо увлажнил обильной росою. В этом провижу для Фив удачу в боях. Но другие души, что плотной стоят и — судя по ранам и латам — бранелюбивой толпой, — зачем залитые кровью