Стаций Публий Папиний. Фиваида

сердцем владеет: когда расстанется с царством ничтожный
брат, а себя, наконец, он владыкою мощи фиванской
узрит, — и всю свою жизнь он на этот лишь день променял бы!
320 То он пенять начинал запоздало на тяжесть изгнанья,
то воздымался в нем дух вождя и, гордый, он видел
свергнутым — брата, себя — на престоле; рассудок терзали
страх и надежда, в мечтах беспрестанных растратилась радость.
Тут он держать бестрепетный путь к городам инахийским
твердо решил, и к данайским полям, и к покинутым солнцем
мрачным Микенам[68], — его повела Эриния, видно,
или случайный пути поворот, иль зов неподвижной
Атропос[69]. Прочь он бежит от пещер, безумьем Огига
полных[70], и прочь от холмов, напитанных вакховой кровью;
330 местности, где Киферон, оседая в равнину полого,
распространился, клонясь некрутою горою к заливу,
быстро проходит; затем, повисая на тропах скалистых,
камень, который Скирон обесславил, и Скиллы угодья,
в коих старик багряный царил[71], и Коринф безмятежный
также минует и гул двойного слышит прибоя[72].
Тою порой на простор сопредельный ушедшего Феба
вышла титанова дщерь, и, повиснув над миром безмолвным,
росоносящий возок[73] истончил хладеющий воздух.
Скот домашний молчит и птица, и Сон, среди горьких
340 тихо прокравшись забот, с эфира долу склонился
и милосердно принес забвение тягостной жизни.
Но ни сиянья, с небес багровых сходящего, тучи
не пропустили, ни там, где тени были прозрачны,
сумерек долгих тьма отраженным не вспыхнула Фебом.
Плотная возле земли, ничьим лучам недоступна,
черная ночь окутала мир. Эолии стылой —
сотрясены — затворы гремят, грядущая буря
воем зловещим грозит, а ветры встречные с шумом
сходятся и, расшатав крюки, ворота срывают,
350 каждый небом своим завладев; но Австр утесняет
тьму сильнее других: свивает мглистые кольца
и проливает дожди, — а их колючим дыханьем
тут же скрепляет Борей; и не прерываясь трепещут
молнии, небо дымясь, разрывается в огненных вспышках.
Вот под дождем Немея и рощ на границе тенарских
мокрые пики вершин аркадских, и мчится лавиной
Инах, а там — Эрасин устремился к Медведице стылой[74].
Пыльные реки, дотоль прохожие, ныне, плотиной
их заградив, сдержать невозможно; в глубинах вскипая,
360 поверху древнею вновь отравою[75] пенится Лерна.
Нет неповаленных рощ, и мертвые буря ломает
руки деревьев в лесах; от века незримые солнцем.
пастбища ныне видны по тенистого склонам Ликея.
Путник меж тем, — то камням поражаясь, несущимся с кручи,
то трепеща рожденных от туч грохочущих горных
речек и мчащихся встречь обломов жилищ и загонов,
бешеной смятых волной, — безумный, стремится упорно,
не разбирая пути, в пустыне молчащего мрака:
страхом повсюду гоним, повсюду — призраком брата.
370 Словно пловец[76], кому в объятиях бурного моря
ни непоспешный Возок, ни Луна приветливым светом
не указует пути, средь вскипающих неба и моря —
где он, не зная, стоит и вот уж, вот, ожидает,
скалы, в коварной воде укрывшись, иль с острой вершиной
в пене белой утес пронзят взлетевшее судно, —
так и кадмейский герой, лесов избирающий сумрак,
в спешном пути расчищает щитом ужасные чащи —
хищных приюты зверей, ломает кусты, налегая
грудью, и тягостный страх в душе пробуждает отвагу.
380 Тут, темноту одолев ночную, аргивские кровли
и ларисейский дворец блеснули, и блеск отразили
стены отвесные; — к ним устремясь в последней надежде,
бросился, с левой руки оставив в Просимне высокой
храмы Юноны, с другой — огнем Геркулеса известный[77]
черный простор лернейских болот; и вот он влетает
меж приоткрытых ворот и царское видит подворье;
здесь он тело свое простирает, от ливней и ветра
стынущее, приклонясь к двери чужого покоя
и безмятежные сны призывая на жесткое ложе.
390 Мирно в этом дворце, от порога среднего жизни
к старости переходя, Адраст народами правил[78],
предков кровью гордясь, восходящей к Юпитеру дважды.
Был он лучших лишен потомков, но порослью женской
царь процветал, на двойной залог уповая дочерний.
Феб, предводимый судьбой, ему провещал (и промолвить
страшно, и трудно понять предзнаменованье), что станут
щетиноносный кабан и лев желтогривый зятьями.
Этого смысл ни сам ты, отец, ни ты, прорицатель

68

Стих 325-326 к покинутым солнцем мрачным Микенам… — Когда Атрей накормил своего брата Фиеста мясом его детей, Солнце в ужасе изменило свой ход. По другой версии мифа, Юпитер, изменив ход Солнца, тем самым показал свое благоволение к Атрею, когда тот боролся за власть с братом.

69

Стих 327-328 …зов неподвижной Атропос… — Эпитет «неподвижная» является переводом греческого имени Атропос, одной из Мойр (Парок).

70

Стих 328-329 ..бежит от пещер, безумьем Огига полных… — Окрестности горы Киферон оглашались криками и возгласами безумствовавших вакханок, а земля напитывалась кровью их жертв (ср. Пенфей).

71

Стих 334 …старик багряный царил… — царь Мегары Нис (ср. Скилла).

72

Стих 335 …гул двойного…прибоя… — Имеется в виду Коринфский перешеек, омываемый с двух сторон морем. Ср. Гораций. «Оды», I, 7, 2: «…иль Коринф у двуморья…».

73

Стих 338 …росоносящий возок… — колесница Луны.

74

Стих 357 …Эрасин устремился к Медведице стылой, — Речь идет о реке Эрасин в Арголиде, которая течет в северном направлении и достигает Коринфского перешейка.

75

Стих 360 …древнею…отравою… — ядом Гидры, убитой Геркулесом.

76

Стих 370-375 словно пловец… — Ср. Гомер. «Илиада», XV, 381 слл., 624 слл.; XVI, 384 слл.

77

Стих 384 …огнем Геркулеса известный… — Геркулес выжег болото, в котором жила Гидра («водяная» — ср. греч. hydor).

78

Стих 390-392 Мирно… Адраст народами правил… — Ср. Вергилий. «Энеида», VII, 46 слл.: «Мирно старый Латин городами и нивами правил».