Стаций Публий Папиний. Фиваида

Нет, коли пыла он полн и безумная жажда оружья
душит его, — пусть бесчинно сотрет безвинные стены,
меч и огонь принеся, и воспомнивших о Громовержце
смертных прострет по земле, окоем обезлюдив злосчастный.
Ныне он кроток в войне и о нашем не думает гневе.
Если ж сражения он не начнет и — быстрей, чем приказа
слово — данайскую рать к тирийским стенам не пригонит, —
казнью ужасной грозить не стану: пусть мягким и добрым
30 будет он богом и нрав разнузданный поуспокоит,
мне же и меч, и коней возвратит и не ведает боле
крови, а я — за землей пригляжу, водворяя в народах
мир, — для огиговых битв одной мне Тритонии станет".
Так он изрек, — и к фракийским полям устремился Киллений.
Вот он уже проскользнул над порогом двери арктийской:
здесь охватила его извечная полюса стужа,
и облака, небеса затянувшие, и Аквилона
первые вздохи; а слух поражает ударами града
палла, и худо его аркадский убор защищает.
40 Тут по бесплодью лесов узнает он капища Марса[5],
и устрашается взор при взгляде на неукротимый
дом у Гема в тылу, окружаемый сонмом неистовств;
стены — железо крепит, порог — железом обужен
стершийся, и на столбах железных покоится кровля.
Феба сиянье от стен убегает, и, местом испуган,
прячется свет, а пугающий блеск затмевает созвездья.
Стража чертогу подстать[6]: из первых дверей вылетают
ярый Порыв, и Ужас слепой, и багровые Гневы,
и обескровленный Страх; мечи сокрывая. Засады
50 рядом стоят, и Раздор двуострое держит железо.
В доме Угрозы гремят без числа, посредине тоскует
Доблесть, весельем кипит Исступленье, и с ликом кровавым
Смерть при оружье сидит. Алтари орошает Сражений
кровь, и огонь похищен для них в городах подожженных.
Разных доспехи земель[7] — по бокам, а спереди храма —
изображенья племен полоненных; отлиты в железе
сбитых обломки ворот, судов воинственных днища,
и кузова колесниц, а под колесницами — лица
смятые — мнится, кричат: толикая мощь и такая
60 мука во всем. И во всем (но ни разу — с лицом безмятежным)
виделся сам: так вывел его с искусством предивным
Мулькибер, — прелюбодей тогда еще явленной свету
мерзостной связи своей не смывал на опутанном ложе[8].
Только менальский летун[9] искать хором властелина
начал, как вдруг — задрожала земля, и Гебр роговевший,
воды сломав, взревел[10]; и стадо, пригодное в битве,
пеной меж дрогнувших трав в попираемом поле покрылось,
чуя того, кто грядет: и замкнутые адамантом
вечным, разъялись врата, — сам, кровью красуясь гирканской,
70 на колеснице вкатил, окропляя пространные пашни
страшной росой, а за ним — добыча и слезные толпы.
Чащи и толща снегов уступают. Запряжкой Беллона
мрачная правит, рукой окровавленною подстрекая
с длинным копьем. Застыл от зрелища отпрыск килленский[11],
долу ланиты склонил, — и отца удержала б опаска,
будь он вблизи, от недавних угроз и подобных приказов.
"Что от Юпитера, что от великого неба приносишь? —
Оружемощный вступил; — ибо к этой оси в эту стужу,
брат, ты не сам ведь пришел, — для тебя соседство росистой
80 Менала кручи милей и знойного ветер Ликея".
Тот доложил порученье отца. И, долго не медля,
Марс задыхающихся и новым покрывшихся потом
гонит летучих коней, и сам негодуя, что греки
не поспешают с войной. А горний родитель смягчаясь
в гневе, за сыном главу обращал с достоинством важным.
Именно так, когда, налетев, побежденные воды
Эвр оставляет, — сама вздымается гладь, и волнует
мертвая зыбь улегшийся понт; но еще над судами —
снасти не все, и вздохнуть моряки всей грудью не смеют.
90 Чин погребальный меж тем завершил безоружные битвы,
но на местах оставалась толпа. При всеобщем молчанье,
вина на землю лия[12], герой Адраст замиряет
прах Археморов: "Дозволь, о дитя, не раз на трехлетнем
празднестве день твой почтить; да приходит не чаще к аркадским
жертвам увечный Пелоп, в элидские храмы рукою
кости слоновой стучась, и змей к алтарям касталийским,
и на сосновый Лехей да является тень не скорее[13].
Не отдадим мы тебя Аверну унылому, мальчик,
но поминальным причтем обрядом к созвездиям вечным.
100 Ныне — торопится рать; но мечом беотийские кровли
дай сокрушить — и тогда, алтарей достойный великих,
будут тебя, божество, не в одних городах инахийских

5

Стих 40 Тут по бесплодью лесов узнает он капища Марса… — Ср. Гомер. "Одиссея", VIII, 361; Вергилий. "Энеида", III, 13; Силий Италик. "Пунические войны", I, 433.

6

Стих 47-54 Стража чертогу подстать… — Стаций помещает при входе во дворец Марса всех его стражей — Ужас, Страх, Гнев, — помогающих ему в битве, как Вергилий у входа в царство теней располагает все причины смерти людей — Заботы, Болезни, Нищету и др. Ср. Вергилий. "Энеида", VI, 273 слл.

7

Стих 55-60 разных доспехи земель… — Ср. Вергилий. "Энеида", VII, 183 слл.

8

Стих 62-63 …прелюбодей тогда еще… связи своей не смывал на опутанном ложе. — См. примеч. к II, 269-271.

9

Стих 64 …менальский летун… — Меркурий.

10

Стих 65-66 …и Гебр роговевший, воды сломав, взревел… — См. примеч. к II, 215-222 и IV, 101-106. Ср. Овидий. "Метаморфозы", VIII, 889 слл.

11

Стих 74 …отпрыск килленский — Меркурий.

12

Стих 92 …вина на землю лия… — Адраст почитает Архемора как бога, а не просто как мертвого, так как возлияния мертвым совершались только в том случае, если после смерти человек был обожествлен. Ср. комментарий Сервия к "Энеиде" (VII, 77) Вергилия.

13

Стих 94-97 …приходит не чаще к аркадским жертвам увечный Пелоп… — имеются в виду Олимпийские игры, которые были первоначально установлены в честь Пелопа; …увечный… — желая испытать богов, Тантал заколол и сварил тело сына Пелопа и подал его богам в качестве угощения; все боги с негодованием отказались от яства, и только Деметра, огорченная исчезновением дочери Прозерпины, съела кусок плеча; Тантал был наказан, а Пелоп возвращен к жизни и плечо ему было сделано из слоновой кости; …змей к алтарям касталийским… — Пифон, в честь которого, после того, как он был убит Аполлоном, установили Пифийские игры; …на сосновый Лехей да является тень не скорее. — тень Палемона на Истмийские игры, в его память установленные; состязания проводились раз в три года.