Стаций Публий Папиний. Фиваида

видом подобный тому, кого в тевмесской долине
Амфитриониад сокрушил еще в юные годы,
кем себя прикрывал до борьбы с грозой Клеонейской[84].
Рядом, щетиною страх наводя и клыком искривленным,
сверху могучих рамен обнять Тидея пытался
490 вепря покров — калидонская честь[85]. Пронзенный великим
знаменьем, старец молчал, реченья небесные Феба
сразу признав и вещих пещер наставления вспомнив;
замер взгляд, застыло лицо, счастливый по членам
трепет прошел — он ясно постиг: ввели к нему боги
тех, кого Аполлон, прорицатель, плетущий загадки,
выбрал ему в зятья, обманчивым ликом звериным
их наградив. И вот, воздев к светилам ладони,
«Ночь, — промолвил, — земли и неба труды обнимая,
звездные ты высылаешь огни путем многостранным,
500 сил душе набраться даешь, покамест ближайший
слабым Титан существам не пошлет пошлет восход торопливый, —
ты, благодатная, мне, одолев заблуждений плетенья,
редкую веру даришь и рока истоки вскрываешь
древнего, — будь же ты мне утверждением данных обетов!
Дом этот вечно тебя, годовые круги отмеряя,
станет чтить, принося, богиня, лишь черные в жертву[86]
стати отборной стада, а кроме того — пятилеток
пламя Вулкана пожрет, парным молоком политое.
Древняя вера в треног, и тайные глуби[87], — привет вам!
510 О, судьба, я понял богов!» — сказал и, обоих
за руки взяв, под кров покоев внутренних с ними
вместе идет. — На седых алтарях еще сохранялись
в сонной золе — огонь, возлияния — в утвари теплой.
Царь повелел, чтобы вновь очаги запылали, и новый
пир повелел учинить. Приказам спешат подчиниться
слуги наперегонки; дворец оглашается пестрым
гомоном: тонким одни багрецом и золотом звонким
ложа устлав, громоздят ковры друг на друга высоко;
блюда хрупкие — их протерев — расставляют другие;
520 там над мраком и тьмой одержать ночную победу[88]
рвутся, цепями сдержав на весу золотые лампады;
здесь, железом пронзив, бескровное тщательно жарят
мясо царских говяд, а эти — полнят кошницы
прахом Цереры, в камнях растертой. Покорным кипеньем,
полнящим дом, доволен Адраст. И вот он меж гордых
тканей сам возблистал, на ложе из кости возлегши.
Юноши против него, водою высушив раны,
также легли: на лица глядят в отметинах мерзких,
каждый другого простив. А царь престарелый Акасту —
530 ту, что вскормила его дочерей и стражем вернейшим
стыд их святой хранила теперь для законной Венеры —
вызвать велел и ей прошептал в безмолвное ухо.
Только был отдан приказ, немедленно отроковицы
из потаенных пришли покоев: дивные видом,
звонкооружной одна Палладе, Диане колчанной
ликом другая равна, но грозны не столько. Их скромность
тотчас узрела мужей незнакомых: румянец и бледность
вместе на нежных щеках застыли, а взоры, робея,
чтимого ищут отца. Затем, обеденным чином[89]
540 голод уняв, Иасид велит по обычаю слугам
чашу с прекрасным подать рисунком[90], блестящую златом, —
некогда оной богам Данай совершал возлиянья
и Фороней, — а на ней деянья чеканные были:
тут летун золотой с отсеченной горгоньей несется
змееволосой главой: вот-вот он выпрыгнет, мнится,
в вольный воздух, она — тяжелые веки подымет, —
и на застывшем лице бледнеет злато живое;
там фригийский ловец летит на крылах золотистых:
он — возносится, вниз удаляются Гаргары, Троя.
550 спутники в горе стоят, собаки тщетным рычаньем
пасть изнуряют, и тень догоняют, и лают на тучи.
Чашу налив кипящим вином, небожителей чинно
всех призывает Адраст, но в первую очередь — Феба
славит у жертвенника увитая лавром стыдливым
слуг и близких толпа, ловящая блеск разожженных
в праздник алтарных огней, курящихся щедрой смолою.
«Может быть, юноши, вы узнать об этих обрядах
и о причинах того, что Феба чтим мы особо,
жаждете[91], — вымолвил царь. — Вины сознанье внушило.
560 В прежнее время бедой побужденный великой, приносит
жертвы аргивский народ. Я рад поведать, — внимайте.
После того, как змеи бирюзовой мощные кольца
(был то — исчадие недр — Пифон, — он темными обвил
кольцами Дельфы семь раз, дубы ободрав чешуею
древние, и подползал с раскрытою пастью трехжальной,
черный яд напитать вожделея, к потокам Кастальским)
стрелами бог[92] поразил, без счета их в раны вонзал,
и на кирренских простер равнинах, едва не на сотню

84

Стих 485-487 видом подобный тому, кого… Амфитриониад сокрушил… до борьбы с грозой Клеонейской… — Шкуру, в которую был одет Полиник, Стаций сравнивает со львиной шкурой, которую носил юный Геркулес, пока не поверг неуязвимого Клеонейского (или Немейского) льва (первый подвиг Геркулеса).

85

Стих 489-490 …сверху… рамен… вепря покров — калидонская честь… — Тидей был одет в шкуру калидонского вепря, которую получил от погибшего брата Мелеагра. Ср. примеч. к I. 453 — 454.

86

Стих 506 …лишь черные в жертву… — Ночи и богам подземного царства приносили в жертву животных черного цвета.

87

Стих 509 Древняя вера в треног, и тайные глуби… — Имеется в виду вера в предсказания дельфийского оракула Аполлона; Пифия, вещая жрица Аполлона, восседала на треножнике над пещерой, из которой подымались дурманящие испарения.

88

Стих 520-521 …там, над мраком и тьмой одержать ночную победу… — Ср. Вергилий. «Энеида», I, 726 сл.: «Ярко лампады горят, с потолков золоченых свисая, пламенем мрак одолев, покой озаряют обширный».

89

Стих 539-543 Затем, обеденным чином… — Ср. Вергилий. «Энеида», I, 723 слл.: «Кончили все пировать; убирают столы челядинцы, емкий приносят кратер, до краев наполняются кубки».

90

Стих 540-551 …Иасид велит… чашу подать… — Стаций описывает золотую чашу, из которой пили аргивские цари; на ней изображены: …летун золотой… — Персей, летящий в крылатых сандалиях Меркурия, с головой Медузы Горгоны, и … фригийский ловец… — Юпитер, который, приняв обличье орла, унес Ганимеда, сына троянского царя, на Олимп и сделал его своим виночерпием. Ср. с описанием плаща у Вергилия («Энеида», V, 252 слл.).

91

Стих 557-561 Может быть, юноши, вы узнать об этих обрядах… жаждете… — Слова Адраста близки обращению к гостям Эвандра у Вергилия («Энеида», VIII, 185 слл.).

92

Стих 567 …бог… — Аполлон; в честь победы Аполлона над Пифоном были установлены Пифийские игры; прорицательница в Дельфах получила имя Пифии, а сам Аполлон — эпитет Пифийский.