югеров труп распластав, — ища найти искупленье570 крови, приблизился он к небогатым жилищам Кротонанашего. А у того, вступая в первую младость,дивной прелести дочь[93] хранила богов благочестья,девственно чисто живя и счастливо. Если б ей Фебатайной не ведать любви, не делить делосского ложа!Ведь как познал ее бог близ токов влаги немейскойи совершила кругов дважды пять безущербная ликомКинфия, — звездное мать родила Латоне потомство — внука; но кары боясь, — отец насильственной свадьбыей, без сомненья, простить не сумел бы, — село в отдаленье580 выбрала и, поместив младенца в ограде овчарни,стражу блуждающих стад тайком воспитать поручила.Рода, дитя, твоего в недостойной ты спал колыбели:луг тебя ложем из трав одарял, решеткой дубовойдом осенял, и держал покров земляничного древатело в тепле, а полый тростник слал сон беззаботпый — пусть на полу, скотины вблизи. Увы, даже этотдом постигла судьба! На земле, на дерне зеленомкак-то лежало дитя, эфир впивая устами, — бешенство яростных псов его растерзало, кровавый590 справивших пир. Едва лишь дошла до слуха убитойматери весть, — пропали в душе родитель, стыдливость,страх: не сдержавшись, она дом полнит, безумица, страшнымвоплем и тут же сама, покров на груди раздирая,перед отцом признаться спешит; но зачем побудилаболь к добровольной — увы! — как вымолвить? — гибели черной?Поздно вспомнив жену, ты — страшной смерти утеху.Феб, чудовище шлешь; в Ахеронтовых безднах на ложебыло зачато оно Эвменид: и ликом, и станом — дева; но, вечно шипя, с макушки змея воздымалась,600 темную ржавчину лба подобием ленты делила.Эта язвящая месть, шурша ночною стопою,в спальни взялась заползать, и свежие души под кореньс лона кормилиц срывать и окровавленною пастьюих пожирать, от скорбей отцовских весьма утучняясь.Но — разъярился Кореб, оружьем и мужеством лучший:он за собою увлек отобранных юношей, мощью — первых, из тех, что жизнь легко меняют на славу.Дева же, опустошив обиталища очередные,шла к двоепутью ворот[94]: двоих привязала младенцев610 сбоку и, скрючив персты, в живые тела их впивалась,около нежных сердец согревая железные когти.Оной навстречу — венцом окруженный мужей приближенныхюноша встал, смертоносный свой меч под крепкие ребрадеве вонзил и, до тайников острием растревоживблещущим недра души, Юпитеру глубей подземныхдиво его возвратил. Мог всякий, приблизившись, видетьсмертью подернутый взор, и течь продолжавший из чревамерзкий поток, и грудь, густой оскверненную кровью, — наших могилу детей. Инахийцы застыли младые:620 радость, сменившая плач, велика, но опаслива все же.Крепкие колья схватив (бессильная скорби утеха!),стали безжизненный труп истязать и уродовать щекиградом острых камней, — но гнев не могли успокоить.С шумом кружася ночным, ее даже вы избегали,стаи голодные птиц; а ярая псиная злоба,пасти пугливых волков на нее, не касаясь, взирали.Но на несчастных в сердцах из-за мстительницы, умерщвленнойроком, Делосец восстал: в тени высочайшей Парнасасев двувершинного, он, жестокий, с неправого лука630 гибельный мечет снаряд, поля и жилища Киклопов[95]гордые пламенем жжет, облаков одеянье набросив.Гибнет сладчайшая жизнь: мечом своим смерть обрезаетнити Сестер и держит в руках захваченный город.И на вопрос вождя[96]: «За что? Чей гибельный пламень,Сириус правит какой с эфира[97] в течение года?» — снова вершитель-Пеан велит кровавому дивуюношей в жертву принесть, которые казнь совершили.Дух благородный, в веках по достоинству дня заслужившийдолгого, — ты не сокрыл недостойно святого оружья,640 не убоялся пойти навстречу погибели верной!Нет, он с открытым лицом на пороге кирренского храмавстал и такими разжег священную ярость речами:«Не по приказу, Фимбрей, к жилищам твоим не с мольбоюя прихожу: мне честь и сугубая доблесть внушилив этот отправиться путь, — я тот, кто убийством осилилсмертную нечисть твою; Аполлон, ты в облаке мрачном,в свете губительном дня и в черном поветрии небазлобного ищешь ее, неправый, — но пусть даже лютыйдорог зверь великим богам, людская ж для мира650 смерть дешева, и столь безжалостно гневное небо, — Арги-то терпят за что? Лишь я, о бог наилучший,голову должен лишь я подставить року; ужелипо сердцу больше тебе, жестокий, безлюдными видетькровли жилищ и поля, скорбящие о землепашцах,сгибших в огне? — Но речью зачем удержать я пытаюсьжала и руки твои? Ждут матери, я же исполнилто, что хотел, и твою вполне заслужил беспощадность.Что же, достань стрелу и, лук напрягши звенящий,славную душу отправь в обитель смерти, но тучу660 бледную, ту, что грозит инахийскому Аргосу свыше,прочь, покуда я жив, отгони». — На достойных взирая,рок милосерд. Удержал распалившегося Летоидастыд пред убийством. Смирясь, он мужу печальную почесть — жизнь подарил; а с наших небес тотчас разбежалисьчерные тучи. Порог изумленного Феба оставив,ты, прощенный, ушел. — Священные эти уставы[98]чтит торжественный пир ежегодно, и новый смиряетфебовы храмы почет. Вы случаем не заходилив них — из ваших краев? В Калидоне, я знаю, Ойнея670 партаонийский очаг — коль верные нас достигалислухи — достался тебе. А ты нам поведай, откудав Аргос пришел, — как раз для бесед подходящее время».Но опускает лицо, опечалившееся внезапно,долу исменский герой, за Тидеем израненным молчаискоса взглядом следит и нескоро молчание рушит:«Чтущему ныне богов, тебе вопрошать не пристало,род мой каков, из какой я земли, откуда струитсядедовской крови черед: средь праздника вымолвить стыдно.Но — коль торопит тебя забота узнать о пришельце — 680 Кадм — начало отцов, земля моя — марсовы Фивы,а родила Иокаста меня». — Адраст же, радушьемдвижимый — он ведь узнал пришельца: «Известное, — молвит, — что же скрывать? Мы знаем: молва до Микен докатилась, — путь недалек. Престол, безумье и взор посрамленныйзнает и тот, кто дрожит под солнцем арктийского неба,тот, кто на Ганге живет, в Океан, под закатами черный,входит; и если кого оставляют на бреге неверномСирты[99], — то знает и он. Крушиться не нужно и бедыпредков себе причислять: грехов предовольно и в нашем690 роде противу богов, — но в них неповинны потомки.Сам лишь — своим не в пример — благими старайся деламипредков грехи искупить. Но вот уже, дышло склоняя,льдистый бледнеет Возок Медведицы гиперборейской.Вина пролив в алтари, отцов спасителя нашихснова и снова, мольбы вознеся, воспоем Летоида. — Феб-родитель, — тебя блюдут ли Патарские чащив снегом покрытых горах ликийских; иль чистой росоюлюбо тебе касталийской кропить власы золотые,или же Троей владеть, Фимбрей, где фригийские скалы700 ты добровольно взвалил на плечи, не ждущие платы;или ты хочешь, о Кинф латонин, Эгейского морятенью касаясь, в волнах не искать устойчивый Делос; — стрелы и лук у тебя, врагов разящие дикихиздалека; уделили тебе небесные предкивечное нежных ланит цветенье; неверная Парокведома пряжа тебе и грядущие судьбы открыты, — все, что Юпитер решит высочайший, и год, приносящийгибель и войны стране, и грозящие скиптрам кометы[100];ты и фригийца склонил пред кифарой[101], и к чести Латоны710 Тития ты распластал земнородного[102] в поле стигийском.Оба, — зеленый Пифон и фиванская матерь[103] трепещутславной твоей тетивы; казнящая страшно Мегеравечно лежит на огромной скале, под коей без пищиФлегий простерт, и его тебе терзает в угодумерзкими яствами, но — и голодный — он брезгает ими.Помни свой прежний приют[104], помогай нам, юнонины пашни,правый, блюди, — называть ли тебя румяным Титаномахеменийцам вослед, Озирисом ли плодоносным,или же так, как тебя величают в пещере Персея. — 720 Митрою, — гнущим рога, разгневанные на погоню[105]».
Стих 635 …Сириус правит какой с эфира… — самая яркая звезда в созвездии Псов, появлением которой отмечен разгар лета; считалось, что Сириус приносит беды и болезни. Ср. Вергилий. «Энеида», X, 273 ел.: «Сириус всходит, сверкая, жажду с собой принося и поветрия людям недужным, жаром зловредным своим удручая широкое небо».
Стих 708 …грозящие скиптрам кометы… — Считалось, что появление кометы возвещает или смерть вождя, или войну, или приход к власти нового вождя. Ср. Валерий Флакк. «Аргонавтика», VI, 608: «…Вызваны гневным Зевсом несущие смерть неправедным царствам кометы».
Стих 709 …фригийца, склонил пред кифарой… — Фригиец Марсий, подобрав свирель, выброшенную Афиной из-за того, что игра на ней искажала ее лицо, вызвал на состязание самого Аполлона. Аполлон играл на перевернутой кифаре (или, по другой версии, играл и пел) и потребовал, чтобы то же сделал и Марсий. Когда тот не сумел, бог убил его, подвесив на дереве и содрав с него кожу.
Стих 710 Тития ты распластал земнородного… — Юпитер сошелся с Эларой, дочерью Орхомена; когда она должна была родить Тития, Юпитер скрыл ее под землей; посягнувший на честь Латоны Титий был низвергнут Аполлоном в подземное царство, где подвергался вечным мукам.
Стих 716 Помни, свой прежний приют… — Имеется в виду гостеприимство Кротопа, который очистил Аполлона от убийства Пифона. См. I, 570 сл.; …юнонины пашни… — Аргос. Ср. I, 250 — 253.
Стих 720 Митрою, — гнущим, рога, разгневанные на погоню. — Греки и римляне отождествляли Митру с Солнцем; его изображали в виде юноши, сражающегося с быком.