Стаций Публий Папиний. Фиваида

дрот, поразивший коней, опрокинул: потока свирепость
их, на беду сопряженных ярмом, погрузила в пучину.
Что ж, а теперь и о том, чей труд в надувшихся водах
Гиппомедонта сломил, почему Исмен, разъярившись,
в битву вступил, — дозвольте узнать, премудрые сестры:
вы возвращаетесь вспять и доносите древних преданья.
Одушевления полн, сын Фавна и нимфы исменской
320 нежный Креней сражения вел в волнах материнских[34].
Оный Креней, для кого день первый — в пучине родимой,
место рожденья — поток, колыбель — зеленеющий берег,
предполагая, что здесь элисийские Сестры[35] не властны,
радостный, ласкового то с того, то с этого края
деда переходил: идущему вниз по теченью
шаг облегчала вода, и даже идущего против
не замедляли струи, но с ним возвращались к истокам.
Не дружелюбней скрывал чешую анфедонского гостя
понт, и над знойной Тритон воздымается гладью не больше,
330 иль Палемон, когда, мчась к матери милой в объятья,
он — на возвратном пути неспешного — гонит дельфина[36].
Красит доспех рамена, и щит замечательный блещет
златом, а выбит на нем исток аонийского рода.
Здесь на влюбленном быке восседает сидонская дева[37]:
моря уже не страшась, рога не сжимает перстами
нежными и по воде ударяет стопами, играя.
Мнится, что бык — плывет по щиту и гладь рассекает, —
сходство в воде возросло, в волнах, на морские похожих.
Тут устремляется он с копьем и дерзкою речью
340 к Гиппомедонту: "Сей ток — не преизобильная ядом
Лерна, и этой воды геркулесовы не пили змеи[38].
Ты попираешь поток священный (и в том убедишься!), —
бога и воды, меня воскормившие". — Молча навстречу
двинулся тот. Поток — супротивной волной накатился,
руку его удержал, но она, хотя и слабейший,
все же удар нанесла и в глубины души угодила.
Вздыбился в ужасе ток, леса с двух сторон зарыдали,
и отдались берега пространные ропотом грозным.
Из умирающих уст последний послышался шопот:
350 "Матерь…"[39] — и струи реки захлестнули несчастного голос.
Тотчас родительница в окруженье сестер синеоких,
ранена оной бедой, со стеклянного ринулась дола
и, распустив волоса, в исступлении щеки, и перси,
и зеленевший наряд раздирала жестоко перстами.
И поднялась над водой, и кликала снова и снова
гласом дрожащим: "Креней!" — Нигде его нет, но приметой,
слишком знакомой, увы, обездоленной матери, сверху
плавает щит, а сам он — простерт в отдаленье близ устья,
там, где Исмена струи сливаются с водами моря.
360 Так о плавучем своем жилище и влажных пенатах
плачет, оставшись одна, Алкиона[40], когда похищает
Австр — птенцов, а Фетида, озлясь, — озябшие гнезда.
Сирая вновь погружается вглубь и, скрывшись в пучине,
мчится прозрачной стезей, куда бы, светясь перед нею,
та ни вела, но нигде останков несчастного сына
не обретая, скорбит всё пуще, а страшные воды
взор ей, противостоя, застилают встречною кровью.
Всё же она, на мечи натыкаясь и дроты, перстами
щупает шлемы, а тех, кто уткнулся в песок, подымает.
370 К морю приблизясь, она еще не успела в Дориду
горькую выплыть, — и тут глубокой пучины добычу,
сжалившись, сонм Нереид к груди подтолкнул материнской.
Мать же тело влекла, заключив, как живого, в объятья;
на берегу положив, власами мягчайшими влагу
с мокрых стирала ланит и так причитала над телом:
"Жизнь для того ли тебе полубоги-родители дали?
Вот как, бессмертный отец, ты нашею правишь пучиной?
Мягче к несчастному твердь земли, враждебной и чуждой,
мягче морская волна, которая тело вернула
380 в устье реки и, казалось, ждала несчастную матерь.
Это ль ланиты мои, и родителя дикого очи[41],
дедовы волны волос? Ты был еще давеча гордой
славою струй и лесов[42], при жизни твоей величалась
старшей меж нимфами я и над равными гордо царила.
Где вожделенных толпа искательниц пред материнским
взором и сонмы напей, тебе угождать вожделевших?
Ныне почто (мне лучше бы в злой глубине оставаться!)
в горе, Креней, тебя, обхватив, несу я к могиле,
а не к себе? — И тебе не стыдно ль, увы, и не больно,
390 дед бессердечный? Какой недоступной подземной рекою
в недрах сокрыт ты настоль, что туда ни жестокая гибель
внука, ни вопли мои до сих пор не способны пробиться?
Здесь, в пучине твоей, надмеваясь, бесчинствует мощный
Гиппомедонт, и трепещут пред ним и воды, и берег,

34

Стих 320 …в волнах материнских. Мать Кренея была нимфой, дочерью реки Исмена.

35

Стих 323 …элисийские Сестры… Парки.

36

Стих 328-331 …анфедонского гостя… Главка. Ср. VII, 335; …Тритон… Ср. V, 705; …к матери милой… Ино или Левкотее. Ср. I, 13; …неспешного — гонит дельфина, Ср. I, 121-122.

37

Стих 334-336 …на влюбленном быке восседает сидонская дева… На щите Кренея изображен миф о похищении Юпитером в образе быка сидонской царевны Европы. Ср. I, 5.

38

Стих 341 …этой воды геркулесовы не пили змеи. Геркулес убил Гидру в лернейском болоте, воды которого были напитаны ее ядом.

39

Стих 350 "Матерь…" Ср. возглас Пета у Проперция ("Элегии", III, 7, 17) или Алкионы у Овидия ("Метаморфозы", XI, 562).

40

Стих 360-362 Так о плавучем своем жилище и влажных пенатах плачет, оставшись одна, Алкиона… Миф об Алкионе изложен у Овидия ("Метаморфозы", XI, 410 слл.).

41

Стих 381 …родителя дикого очи… Фавна.

42

Стих 383 …славою струй и лесов… как внук реки Исмена и как сын Фавна.