А затем тот взял отпуск на две недели за свой счет. Как он провел это время — отмалчивался, я же не лез. Но сразу почувствовал — передо мной другой человек. Абсолютно. Мягкость сменилась жесткостью, даже некой непримиримостью. Михаил никогда контактными видами спорта не занимался, вдруг, разменяв тридцать пять, пошел на рукопашку, прыгнул с парашюта, стал посещать тиры, бегать по утрам, вместо машины, на которую копил, желая взять без долговых обязательств банкам, купил спортивный мотоцикл, а автомобиль в кредит, записался сразу на курсы экстремального вождения, кроме них стал посещать и другие, начиная от английского и заканчивая какой-то психологией. Каждая минута у него была расписана.
Все думали, что через неделю Михаил забросит новые увлечения, затем сошлись на том, что через две-то точно. Не бросил? Тогда через три… Но тот упорно продолжал заниматься своими делами, как и дико работать. Его перестали интересовать посиделки после трудовых будней, в офис приходил первым, уходил последним. Вникал во все детали. Такой образ жизни сказался на всем, начиная от внешнего вида и заканчивая карьерой.
А тут еще и девушка появилась на десять лет моложе. И с такими внешними данными, что генеральный вместе с коммерческим слюни пускали. Лидия закончила МГУ с красным дипломом, знала четыре языка.
Наши дамы пустились в обсуждение, мол, девка молодая, образование — это фигня, а так у нее ни кола, ни двора, вот и нашла себе дурака, который будет обеспечивать. Гвоздь в крышку их теории тогда забил новенький двухдверный «Ягуар». И как обычно, «насосала». В глазах же зависть и желание найти то херное место, где за минет машины выдают…
Изменения в поведении мы просто списали на кризис среднего возраста, некоторые, улыбаясь, поговаривали и про седину и бороду, а также беса. К чему я? К тому, только сейчас понял — в Мишкиной жизни в те две недели произошло нечто такое, что привело и его к «щелчку».
Пока я размышлял Никодим дал слово парнишке среднего роста, огненно-рыжему, и конопатому настолько, что веснушки образовывали, казалось, одну большую.
— А почему мы «грязные»? По каким признакам это определяется и можно ли перейти в другую категорию? — голос же глухой, как из бочки.
— Во время проведения тестов на подверженность к воздействию крио-поля берется на анализ кровь. При добавлении препарата ашпиэн четыре она меняет цвет. Ваша становится черной, у серых — соответственно, а у чистых остается такой же красной. Изначально вас называли «черными», но затем с чьей-то легкой руки прилипло сегодняшнее название, ставшее настолько популярным, что используется теперь и в официальных документах. В другую группу попасть невозможно, это особенность ваших организмов, но существует множество пусть и очень дорогих средств обойти ограничения. Это и соответствующие редкие характеристики, это и специализированные артефакты, это и снаряжение. Далее…
Дверь распахнулась, появились две девушки, ослепительно красивые, но какие-то искусственные. Будто из одной пробирки клонировали. Одинаковые алые пухлые губы, большие зеленые глаза под опахалами ресниц, прямые волосы чуть ниже плеч, высокая грудь, узкая талия и длинные ноги. Если бы одна не была жгучей брюнеткой, а вторая блондинкой, можно было их принять за близнецов. Одеты, как и наши наставники, за исключением того, что на каждой белое сюрко с клановым знаком, а из-за плеч выглядывали рукояти самурайских мечей — по паре на сестру. На поясе же по прямому кинжалу и ножу. Они поздоровались с Никодимом, тот только кивнул в ответ. Да и выражение на лицах одинаковое, мазнули по нам полупрезрительным взглядом и забыли.
— Имеющие серый статус следуйте за нами, — отчеканила темненькая, — Три минуты, время пошло!
А еще через пять перед лектором осталось двадцать два человека. Грязные. Найти бы того, кто так нас окрестил, и ногами его, ногами. «Черные» звучало как-никак лучше… И вновь абсолютно для меня новая мысль, что это лирика, на данном этапе не имеющая значения. Черный, грязный — суть одна.
— Что же, перейдем к следующему этапу. Сейчас каждый из вас в порядке живой очереди подходит к Саманте и получает вот такой контейнер, пока не вскрывать! — сказал куратор, показывая небольшую прямоугольную матовую коробку без надписей явно из какого-то металла.
— И не баранами! — добавил Джоре.
Впрочем, порядок все же пришлось ему наводить. Несмотря на внушение, большая часть группы, чуть ли не давя друг друга, ломанулась к наставнице. В руках помощника куратора появилась длинная палка, которой он принялся охаживать самых наглых, щедро раздавал и тычки, вместе с пинками. Я терпеливо ждал. И получил «подарок» последним.