Заговорившись с коллегой о чем-то сейчас донельзя важном, что служило прелюдией к поднятию пары стопок, я не заметил, как стихла музыка, все уже начали разбредаться по палаткам. Возле костра оставались самые стойкие. Юльки не было. Подождал минут пятнадцать, думая, не заблудилась ли, пошел искать.
Они сидели на бревне. Сашка обнимал спутницу за плечи, шептал что-то на ухо. Та не спешила сбрасывать руку, избавляться от ухажера, наоборот, прижалась. Порой раздавался ее тихий, но звонкий смех. А затем все заполнили звуки поцелуев из разряда жарких.
— Ты что творишь, сука! — именно с такой фразой я и выскочил из кустов в шаге от них, как черт из табакерки, напугал настолько, что оба или «обе» завалились спинами назад, с импровизированной скамьи. В сторону же женатого коллеги выругался грязно и матерно. От кого-кого, а от него не ожидал подобной подлянки, как конкурента не рассматривал от слова «совсем». Дом, семья, работа, деньги куем.
— А ты — шалава! — и девушке досталось, для окончательного понимания «ху из ху» ткнул в нее пальцем, а затем заявил, смотря на мужчину, — Больше ты мне не друг!
Плюнул, и быстрым шагом, почти бегом, бросился прочь от «предателей». Алкоголь туманил мозги.
— Истеричка! — бросил Сашка вслед, — Давай, давай вали! В «черный список» меня еще внеси!
— Мальчики, мальчики! — неслось от круга костра.
Пошли вы на хрен «девочки»!
Шел, не разбирая дороги, продирался через какие-то кусты и заросли, благо, взошла полная луна, а лес был редким, поэтому хоть что-то можно было разглядеть. Впрочем, это не уберегло. Споткнулся о какой-то сук, кубарем покатился в овраг, на дне которого в лучших традициях полосы неудач оказалась довольно глубокая лужа. Вымокнув с головы до ног, как и собрав всю грязь, еле-еле взобрался по оказавшемуся очень крутым склону. В голову пришла здравая мысль — возвращаться. Но верное направление определить уже не смог. Я и до этого не был матерым туристом, который по звездам и всяким мхам проложит правильный маршрут, а ночью и подавно.
Не знаю, сколько блуждал, час или два. На хорошо укатанный проселок наткнулся неожиданно, привлек внимание свет автомобильных фар впереди. Когда подошел ближе, то разглядел несколько фур, какие-то кунги…
От последнего автомобиля отделился здоровенный мужик. Ну, наконец-то. Люди. Заметили, доберусь с дальнобоем до города, а там черт бы со всем! На радостях даже не сразу заметил, что у него в руках автомат.
— Уважаемый, — обратился, когда он приблизился, но договорить не успел, как и не почувствовал боли, даже не понял, как оказался на земле, только здесь резко обожгло ребра.
— Лежи, не дергайся, а то вмиг пулю получишь! Тебе ясно?! — и бок вновь взорвался болью от пинка, я затравленно и суетливо несколько раз кивнул, алкоголь пусть и не весь, но уже начал выветриваться, — Кого хрена здесь забыл?! — последовал вопрос.
— Заблудился! Мужики, мужики…
— Мужики в поле пашут! — резко оборвала меня кто-то, а затем добавил по почкам для закрепления материала, — Пасть захлопнул! И морду в пол! Серый, ты, что совсем мышей не ловишь?!
Дальше, схватили за шкварник, приподняли, поставили на колени, больно стянули руки за спиной чем-то непонятным, точно не стальными наручниками, на голову натянули мешок, сквозь который ничего не просматривалось.
— Глум, да я только поссать отошел, Ууу, бомжара, — это уже видимо ко мне обратился, потому что от последующего пинка я завалился вновь на бок, — Нарисовался, сучара! Босс, он может в кустах спал, вон весь, чисто из болота вылез. Грибник вонючий! Что делать будем?
— Что делать, что делать? Грузи, бонусом пойдет, только бумажку напиши какую-нибудь. А то скажут, брак типа гоните, настучат на верх, огребем по полной, вазелина не хватит. И давайте, проверьте тут все вокруг. А то мало ли кто еще зашкерился. Нам еще здесь минимум полчаса куковать.
— Все чисто, больше никого, — пробасил кто-то рядом минут через пятнадцать. Голос слышался глухо, оно и понятно, мешок на голове.
— Хорошо, погрузка заканчивается, через десять минут выдвигаемся. И смотрите мне, еще один такой косяк, я вас самих туда отправлю!
Меня словно куль закинули внутрь фуры, где я, прокатившись по полу, как рулон, уткнулся во что-то мягкое, тут же разродившееся матом.
Поначалу даже зубы стучали от страха, а когда хотел что-то спросить, то получил вновь по почкам.