Во второй половине дня сотрудники третьего отдела организовали наблюдение за директором ювелирного магазина Арефьевой. Около восьми часов вечера она вышла из магазина, села в ожидавшую ее машину и поехала в сторону своего дома. Возле подъезда, когда машина уехала, ее задержали и доставили на Петровку. Мероприятие проводилось без лишнего привлечения внимания посторонних.
В процессе досмотра ее вещей было обнаружено 270 рублей. Сумма, почти в два раза превышающая месячную зарплату, тем более что до нее оставалось более недели. Под давлением неопровержимых улик и показаний якобы арестованного грузина Арефьева призналась в допущенных нарушениях правил торговли, но не более того.
Задержанные спекулянты отказывались давать на нее показания. Оставалось надеяться только на информацию Рухадзе, но она мало что значила, поскольку директор магазина с ним не имела никаких дел. Впоследствии Арефьева вполне могла отказаться от своих слов, сославшись на якобы оказанное давление. Для возбуждения уголовного дела и проведения неотложных следственных действий, позволяющих закрепить полученные доказательства, было достаточно оснований, но оно скорее всего не могло иметь судебной перспективы.
Создавшаяся ситуация вполне подходила для использования ее в оперативных целях. Вместо тюремного срока директору универмага с согласия руководства управления предложили оказать содействие в задержании с поличным руководителя «Мосювелирторга». Взвесив все «за» и «против», Арефьева согласилась. На проведение операции отводилось всего десять дней.
В этом случае прослеживался обоюдный риск. Если бы она начала сознательно затягивать время, создавая видимость сотрудничества, а по истечении десятидневного срока отказалась от сделанного ей предложения, то возбудить уголовное дело представлялось весьма затруднительным. Так как к этому времени должно было быть вынесено постановление об его отказе, и у прокуратуры мог возникнуть ряд вопросов. При проведении оперативной комбинации до истечения десятидневного срока для Арефьевой не полностью исключалась угроза возбуждения дела. Это зависело от порядочности руководства отдела и конкретных сотрудников. По меньшей мере два подобных случая с негативными последствиями для задержанных в отделе имели место. Именно при участии группы, разрабатывавшей директора «Мосювелирторга».
Об одном из них Александр, оперативник данной группы, хвастался, как они лихо обманули бухгалтера КРУ московского управления торговли, скрывшего выявленную недостачу в универмаге, пообещав не задерживать ее, если она расскажет, как все происходило. Поверив в данное ей слово, она рассказала правду и была арестована. Как потом стало известно, французские духи, которые ей передала Каримова, заведующая секцией, чтобы она разрешила купить одежду в другом магазине и закрыть выявленную недостачу, стояли неоткрытыми у нее на рабочем столе. Самое интересное в этой истории то, что завсекцией, убедившая работника КРУ пойти ей навстречу с целью покрытия таким образом недостачи, свою вину так и не признала.
В процессе проведения обыска на квартире у бухгалтера Нещадимов, принимавший в нем участие, увидел не роскошь взяточницы, а скромное жилище одинокой, скорее всего честной женщины, проживающей с несовершеннолетним сыном и отцом. На следующий день по этой причине у него с Александром и старшим группы произошел серьезный разговор, который грозился перерасти в конфликт. Во избежание неприятностей Нещадимов предложил им до конца рабочего дня покинуть кабинет, где они размещались на время проводимого у них ремонта. Александр пообещал пожаловаться начальнику отдела, но на всякий случай вовремя «вымелись» в свой не до конца отремонтированный кабинет.
Опасения в отношении Арефьевой не оправдались, она готова была через два дня передать взятку директору «Мосювелирторга» за квартальную поставку ювелирных изделий в размере двухсот рублей. Получив добро от руководства управления на использование изотопов, четыре купюры достоинством по пятьдесят рублей в установленном порядке пометили в этот же день и передали директору ювелирного магазина. Деньги на проведение комбинации оперативники получили в бухгалтерии главка по закрытой статье расходов.
На случай проведения подобного рода операций радиоактивный материал, напоминающий бесцветную мягкую консистенцию, хранился в сейфе сотрудника группы Нещадимова в толстостенном, небольшом, свинцовом контейнере с плотно закручивающейся крышкой. Кончиком иголки брался радиоактивный материал, и наносился легкий укол в пятидесятирублевую купюру, чаще всего в одну из изображенных на ней елок. Купюра достоинством в 25 рублей помечалась изотопом под изображением вождя пролетариата.