Кстати, в слове «привязана» нет ни тени шутки, или преувеличения, и образными выражениями тут так же и не пахнет. Как и любая орбитальная станция «Полярная Звезда» связана с поверхностью планеты лифтами, то есть фактически на месте её удерживают широкие ленты мономолекулярных тросов, тянущихся от земли на невообразимую высоту. Это потрясающее изобретение конца XXI века позволило в немалой степени облегчить острую проблему: невероятную дороговизну доставки в космос грузов, хотя и само сооружение таких систем обходилось, ох, как не дёшево, но со временем они себя с лихвой окупали.
Дежурный на мостике, Кожемяко Дмитрий, чувствовал себя немного неловко в роли этакого временного капитана странного корабля. Странного, во многих аспектах.
Во-первых, хоть его, а точнее её название и связывалось с северными широтами, но никакого отношения к географическому расположению так называемого «Стола» она не имела. Наоборот, опорная плита циклопических размеров, на которой и была возведена вся инфраструктура космических лифтов, так же не страдающая приступами минимизации в массово-габаритных характеристиках, располагалась почти точно на экваторе, неподалёку от столицы. Своё название чудо инженерии получила потому, что её было прекрасно видно именно из района обоих полюсов: это особенность архитектурных решений, из-за которых конструкции отражают свет Авроры именно к районам вечной мерзлоты и дала имя всему космическому комплексу
Во-вторых, Стол. Без него невозможно создание столь масштабного объекта, буквально привязанного к небесному телу. Уже от него, в космос тянулась целая дюжина лент мономолекулярных тросов, из-за чего вся «Полярная Звезда», подчиняясь бегу планеты вокруг собственной оси, крутилась вместе с Новой Россией.
Дмитрий хорошо запомнил уроки, на которых преподаватели развивали в учениках образное восприятие. Возьмите камень, привяжите к нему верёвку, и, зажав её свободный конец в своей ладони, раскрутите камень в воздухе над головой. Ваша ладонь – планета, верёвка – мономолекулярный трос, а камень – космическая станция, вот так и работает эта система. Станция остаётся статичной, всегда строго сориентирована в пространстве и висит над одной и той же точкой поверхности планеты, а уже из далёкого воздушного океана в холодный вакуум и назад снуют кабины грузовых и пассажирских лифтов.
Кожемяко, совсем ещё безусый юнец, выпускник Академии имени Гагарина, прекрасно знал все эти особенности «Полярной Звезды», но одно дело теория, а вот практика…
В сознании ещё с немалым трудом укладывались особенности небесной механики, которой подчинялась станция, и Дмитрий постоянно ловил себя на том, что бес конца озирается на голографическую модель, показывающую всё то, что было у него под ногами. Кресла дежурной смены были окружены со всех сторон проекторами, так что, манипулируя сенсорными панелями, офицеры могли получить полное представление об окружающем пространстве и обо всё, что в нём происходило и пугающего и интересного. Можно проследить, как стыкуется челнок к длинному, выведенному подальше от тела станции, рукаву, механические суставы которого могли подстраиваться под манёвры кораблика. Можно увидеть, как повинуясь смещению планеты, меняют положение в пространстве ослепительные в своём блеске сегменты солнечных батарей. Можно увидеть астронавта, который, ругая какого-то растяпу на чём свет стоит, пытается догнать в вакууме выскользнувшую из рук неумёхи, или просто уставшего к концу смены товарища, отвёртку мудрёной конструкции – для работы в космосе многое приходиться делать не так, на земле!
Выпускник снова нервно заёрзал в своём кресле, и в который раз переориентировал изображение так, чтобы стали видны вброшенные в безвоздушное пространство ленты тросов и приближающаяся кабина лифта.
– Дима, не отвлекайся! – одёрнул его товарищ по смене, Антон Комаров.
Напарник был заметно опытней – пятый год он бороздил систему, сначала мотаясь на челноках между орбитами и землёй, а потом перешёл на более спокойную работу – очередная медкомиссия, год назад, решила, что летуну нужен перерыв, и определила молодого мужчину на новое место. Антон, в звании четвёртого помощника капитана, и принял под своё крыло новичка.
Кожемяко извинился, и снова вернулся к монотонной, хоть и важной задаче – обзор окружающего пространства. Ладонь, забранная в перчатку, касается виртуальной панели, и перед глазами вместо бездны пространства снова появляется череда таких же виртуальных приборов.