Андрей Григорьевич очень скучал по дальним рейсам, по рисковым разведывательным полётам вглубь рукава, навстречу необъятному шару звёзд, образующему ядро галактики. Но годы, а точнее годы тяжёлой работы и колоссального напряжения уже взяли своё – ему всего месяц назад стукнуло семьдесят, вроде ещё пол жизни впереди, но…
Он отдал себя всего, без остатка, и каждый раз вставая утром с постели, глядя на своё отражение в зеркале, матёрый волк дальнего космоса понимал, что своих правнуков ему не увидеть. Организм быстро сдавал, измученный чудовищным напряжением многолетних полётов, а тут ещё и навалилась «стройка века», как называли её тупые писаки, не способные осознать и сотой доли той тяжести, что легла на астронавтов многих звёздных систем.
Капитан перевернулся на правый бок, поправил одеяло. Сон не шёл. Даже не глядя на подсвеченный настенный циферблат, Головко точно знал, что уже прошло часа два, как он погасил свет в каюте, а тело словно издевалось над душой, жаждущей покоя, не желало уплывать в мир грёз. Предстоящая через четыре дня почётная отставка не была тому причиной – он был готов к жизни пенсионера и морально, и материально. Амбиции его не мучали: он достиг всего, чего только мог желать человек – дотянуться до звёзд, увидеть иные миры, бесконечные видеозаписи о пребывании на которых займут в его тихом домике в спокойной провинции достойное место. Он не бросил ни одно дело, за которое брался, и «Полярная Звезда» так же после его ухода не осиротеет, Орлов Харитон Олегович, его первый помощник, подхватит эстафету.
Сон не шёл, и когда прозвучал сигнал экстренного вызова с мостика, капитан даже обрадовался. Сбросив одеяло, он тут же принял вызов:
– Капитан Головко, слушаю. – голос крепкий, прямо по военному.
На экране взволнованное лицо Комарова, ещё молодого, но очень перспективного офицера. Мимика и голос сказали каперангу больше, чем слова – что-то неординарное должно было произойти, чтобы вогнать в лёгкий испуг уже опытного космонавта.
– Андрей Григорьевич! – Антон почти кричал, – Извините, что разбудили, но тут такое твориться!..
– Что твориться? – недоверчиво спросил Головко, видя на экране практически три четверти мостика – там как ужаленные метались люди в форме.
Чем бы ни было ЧП, а оно уже подняло на ноги не только дежурных.
– Какая-то странная пространственная аномалия, и всего в семи тысячах…
Комаров замялся, не зная, как и объяснить увиденное, но капитан уже понял, что надо посмотреть на всё своими глазами, и, бросив на ходу короткое, ждите, рванулся к шкафчику…
* * *
Зов детей всё больше заглушал звуки мира, всё меньше двух лисиц интересовали простые радости, заполнявшие череду дней и ночей. Они не ели и почти не спали, просиживая долгими часами у прозрачной, как самая чистая вода, стены, и не отрывали взгляды от яркой звезды, которая на самом деле была и не звездой вовсе, а планетой, и звали, звали…
Девушка со звёздными глазами сначала тенью неотступно следовала по пятам потерявших покой хвостатых разбойников, выпроваживая с их пути людей, чтобы двуногие не разрушили хрупкой сосредоточенности лисиц, и постепенно, с каждым новым днём, верхние этажи орбитальной станции становились всё пустыннее. Только два зверя с горящими от вожделениями глазами, да их провожатая нарушали тишину сада под стеклянным куполом, открывающим вид на чёрный небосвод с ярким светилом. На ослепительном диске уже потерялась далёкая планета, от которой, как казалось, и шёл Зов, но рыжие упорно силились рассмотреть в бездне пространства источник сладких песен.
Даже сквозь плотно прикрытые веки, они чувствовали слепящие лучи звезды. Не видя ничего глазами, Лис с Лисичкой неотрывно следили за единственно верной дорогой, которую проложили их разумы. Сознания детей всё живей откликались, ласкались к своим родителям, всё чаще и чаще эти встречи происходили не в бесчисленных километрах от дома родителей, а всё ближе и ближе к стеклянной скорлупке, парящей в пустоте. Их чада с каждым днём делали всё более уверенные шаги навстречу…
Лесавесима шла по пустому коридору. Ноги неслышно касались пола, пальцы скользили по стене, грустный взгляд впитывал картины ставшей родным домом станции. Она хотела её запомнить, место, где судьба свела её с удивительными созданиями, весёлыми, озорными и жизнерадостными лисицами, с которыми она и проводила большую часть свободного времени. Они стали ей друзьями, но пришёл час расставания. Ей пора назад, в мир, где её ждут перемены, в мир, где она встретит своих хвостатых разбойников снова, а пока…