Они не спеша подминали сапогами опавшую листву, капли падали с ощетинившихся иголками веток на накинутые плащи и сбегали вниз, к серой и унылой земле, оставляя на непромокаемой ткани сверкающие в лучах солнца дорожки.
— Вам сейчас очень тяжело, понимаю, — Элан искренне не хотел доставлять губернатору неприятностей, но уже ничего изменить был не в силах, — в кругу вашего общения сейчас о Вас ходят всякие разговоры…
Он не интересовался сплетнями высшего общества, да и вообще старался держаться от него подальше, но был далеко не глуп, и прекрасно сознавал, в сколь щекотливую ситуацию они с Афалией поставили Ростислава Алексеевича.
— Я тоже прошу прощения, — неожиданно извинился отец. — Я стараюсь изо всех сил не обращать внимания на все эти пустые разговоры, но я — губернатор, а находясь в центре внимания, и без того сложно оставить свою личную жизнь неприкосновенной.
Они остановились у обрыва, стремительно падающего к ручью, прямо под соснами, лицом к лицу, и Доронин продолжил:
— А тут сначала моя обожаемая дочь возвращается из погружения лисицей, — Элан на эти слова смутился, потупив взор, — а теперь вот ещё и два внука…
Он оборвал фразу, но смысл был настолько прозрачен, что его уловил бы самым тупой собеседник. Глупцом супруг Афалии не был, но только он попробовал открыть рот, как вдруг…
— А мне плевать, что говорят, и кто говорит! — неожиданно с весёлым задором губернатор рубанул воздух ладонью, словно отсекая чёрный хвост злой кометы, что неотступно преследовала его все эти дни, недели и месяцы. — Кем бы ни стали после этого погружения Афалия и ты, я всё равно знаю, что вы — мои дети! Кем бы ни были мои внуки, я приму их такими, какие они есть, со всеми хвостами и ушами!
Он рассмеялся от души, сотрясая воздух и сосны. Да, что там сосны! Казалось, что трясутся сами Небеса, и вот-вот с них, не усидев на положенных местах, свалятся наземь все ангелы, и будут, в изумлении протирая ушибленные места, глазеть на смельчака, посмевшего принять в сыновья дерзновенное создание, посягнувшее на основы сотворения мира.
Лис, не менее ошарашенный, видел, как что-то тёмное растаяло в этой буре неподдельного веселья, и понял, что только сейчас по-настоящему стал членом этой семьи. Его приняли. Их всех приняли… со всеми хвостами и ушами… Вот ты какое, настоящее счастье! Спасибо, что заглянуло в этот дом…
* * *
Заседание в аттестационной комиссии выжало все соки: не так просто поставить оценку сразу шестнадцати эволэкам! Трудились до седьмого пота, практически допоздна, все, и Учёный Совет, и старосты, и Элан, как практикующий преподаватель.
Немного не по себе было ему ставить подпись рядом с замысловато сложенной строкой: «Профессор Элан Иригойкойя».
Проказник и смутьян, закоренелый практик, готовый бросаться в омут с головой, без особой оглядки на теоретические обоснования собственных же замыслов, шутник и весельчак, часто не признающий границ дозволенного. Воин, проливший немало своей и чужой крови, но не утративший способности сопереживать и любить, и в то же время не потерявший тяги к общению со смертоносными машинами (убивает человек, а не оружие!). Хитрющий Лис, благодаря бесчисленным суровым урокам наставницы, Аммы, раскалывающий все препятствия на пути движения новой расы, как орехи, пусть и с громким треском, и летящими во все стороны щепками. Влюблённый до беспамятства в новую волну, в своих соратников и соратниц, в наставников, ведущих удивительных детей по жизни, но при этом не утративший веры в Человека и человечность, неисправимый идеалист, глубоко убеждённый в возможности двух ветвей эволюции шагать плечом к плечу. Вот такой профессор, в двадцать шесть лет. Порывистый и неудержимый, не чета степенным и рассудительным коллегам.
— Профессор Элан!!!
Кицунэ резко обернулся на голос, но по инерции сделал ещё шаг по кольцевому коридору Института, связывающему все башни: всклокоченная девчушка из Клана Флоры с округлившимися глазами неслась на всех порах, едва не сбивая других эволэков. Тёмная коса траурным флагом моталась из стороны из стороны в сторону, в глазах боль и страх.
Кода гонец встала, как вкопанная, в метре от него, не решаясь подойти ближе, у Лиса на бесконечную секунду остановилось сердце. Он уже совершенно точно знал, что случилась беда, и знал, с кем, но пришлось взять себя в руки — это ребёнок, едва сдерживающая рыдания девушка, волей судьбы принёсшая скорбную весть.
— Что случилось, Лиана?
Она уже почти не могла говорить, слёзы душили горло, лицо исказилось от душевного страдания: