Она думала, что тут будут девушки кроме нее. Людвикас сказал, что кто–то даже говорит по–русски. Том не взял наверх из машины свой кожаный чемодан, значит он здесь не живет. Но когда он собрался уходить и остановился перед ней со своим неизменным портфелем в руках, она испугалась, что сюда придут чужие люди. Хотела о чем–то спросить, однако лишь пробормотала нечто невнятное и замолчала. Словно поняв ее страх, Том сказал:
— Dorte, nobody can come in. You are safe{3}.
Он улыбнулся ей, и она поняла, что он тоже устал. На лице появились глубокие морщины, выдававшие его тревогу, пробилась редкая щетина, и под глазами залегли темные тени. Он посмотрел на нее и на замок и отрицательно покачал головой. Потом показал ей ключи и прибавил:
— Only for me — and Lara{4}.
— Лара?
— The lady from Russia. O'key?{5}
Она кивнула. И, набравшись храбрости, спросила:
— Passport?
Он похлопал по портфелю и кивнул, словно хотел уверить Дорте, что сохранит ее паспорт, он даже не понял, что ей хотелось бы держать его при себе. Она показала на ключи, но он замотал головой и улыбнулся. Потом объяснил ей, как действует замок и предупредил, что она не должна выходить из квартиры, потому что не попадет обратно.
Когда он ушел и Дорте услыхала звук спускающегося вниз лифта, ее тело само собой скользнуло по стене и оказалось на полу. Отсюда через открытую дверь ей было видно черное окно в гостиной. Большая серая птица пролетела мимо, широко раскинув крылья. Может, она была белая? Развернувшись, птица вернулась обратно. Она даже чуть не задела окно, но успела отклониться в сторону и исчезла.
Сидя на полу, Дорте пыталась сосчитать, сколько дней и ночей они с Томом были в дороге. Как далеко она сейчас от дома? Она понимала, что в этом городе много тысяч жителей, и потому чувствовала себя еще более одинокой. Каким–то образом это было связано с ключами и с Томом. И с запахом коврика, сплетенного из волокон кокоса, обуви, стоявшей у стены, и всех этих чужих вещей, которые ее окружали. А еще со слабым запахом, напоминавшим о том, как Том жарил яичницу. Дорте заплакала.
Позже, приняв душ и облачившись в голубой махровый халат, который лежал в ванной, она придвинула стул к окну гостиной, хотя и чувствовала себя очень усталой. Она находилась в высоком доме. Как только Том остановил машину и Дорте поняла, что они приехали на место, она увидела перед собой башню из отцовской книги о Вавилоне. Храм–зиккурат. Он должен был быть оплотом неба и земли, но на картинке походил на огромные кубики, стоящие один на другом. Этот дом тоже напоминал продолговатый кубик, только поставленный стоймя. Однако Дорте не успела испугаться высоты — тут было столько всего, чего она еще не знала!
Неожиданно ей захотелось, чтобы Том оказался рядом, хотя он и запер ее в этой квартире. Захотелось рассказать ему об отцовской книге и двух Вавилонских башнях. Может быть, он даже бывал там. Но тут она вспомнила: наказание именно в том и состоит, что она говорит на никому не понятном языке. Во время поездки они с Томом обменялись несколькими словами по–английски. Но это трудно было назвать разговором. Он все время слушал музыку. Она успела хорошо познакомиться с Бахом.
На какую кнопку нажал Том в лифте? Должно быть, эта квартира находится на одном из верхних этажей. Дорте представила себе, что сидит на балконе, который парит над чужим темным городом. Была уже почти ночь. Во всяком случае, очень поздно. Дорте вспомнила, что видела на тумбочке у кровати часы, но не обратила внимания на время. Она показала Тому отцовские часы, он даже попробовал завести их но безнадежно покачал головой. Отцовские часы не хотели больше отсчитывать время.
Немного прояснилось, и в высоте замерцали звезды Более холодные и далекие, чем дома. Но те же самые звезды. Отец приносил книги о звездном небе. Ему нравилось говорить о космосе. Дорте запоминала названия звезд и созвездий, запоминала, как они выглядят. Малая Медведица, Большая Медведица, Пояс Ориона… Однако на здешнем небе она их не нашла. И из–за этой глупости Дорте снова заплакала. Глаза и нос она вытирала рукавом махрового халата. От него пахло соплями, мылом и мокрыми волосами. Далеко внизу, как земной Млечный путь, горели тысячи крохотных огоньков. Автомобили. Они двигались по одной линии между рядами фонарей.