— Мы с мистером Хробаком обсуждали проблему гиперкомпенсации в обществах с минимально культивируемым эротизмом, профессор! — бодро отрапортовал Сью.
— Поясните! — озадаченно огладил бороду Зборовски.
— Является ли разрешение на свободное ношение и пользование оружием, а также размеры и калибр средств самообороны компенсацией за отсутствие доступа к эротическому контенту? Ну там, длинные продолговатые предметы в руках и всё такое… — с серьезным видом принялся разглагольствовать Виньярд.
Кавальери спрятала лицо в ладонях, пытаясь придавить приступ дурного смеха. На последних партах никто себя сдерживать не собирался — гоготали там довольно громко. Брови ректора поползли вверх:
— Интересное умозаключение, Виньярд! И давно вы держали в руках продолговатые предметы сомнительной длины? Судя по расстоянию, на котором держится от вас мисс Кавальери, несмотря на то, что вы сидите за одной партой — компенсировать вам придется еще очень долго!
Вот же старый черт! Зборовски просто смешивал его с дерьмом, и Сью был в восторге, и сдаваться не собирался:
— Если вы об огнестрельном оружии — то давненько. Но я слыхал — у вас проводиться чемпионат среди студентов старших курсов, недоступный для подготовишек — может, поможете мне от души покомпенсировать и зарегистрируете в порядке исключения?
— А что, вам есть чего предъявить? Турнир открытый, в нем и преподаватели участвуют, и вообще — любой подданый его величества — кроме армейцев… Если это пустой гонор — будете драить туалеты, мистер Виньярд!
Аудитория затихла. Разговор начался конкретный, мужской — тут уж не до приколов.
— Идет, профессор. Если я дохожу до финала хотя бы в одной из дисциплин — вы представите меня доктору Киму и разрешите посещать его клуб. Если я сливаю — то мою туалеты Подготовительного корпуса до конца обучения, как последний дроид-уборщик.
Зборовски погрозил ему пальцем:
— Лекция — потоковая, мистер Виньярд. Нас слышало двести сорок человек!
— Вот именно, профессор, вот именно…
Потребовалось какое-то время, чтобы атмосфера в аудитории успокоилась, и Зборовски продолжил:
— Вопрос владения оружием на самом деле является одним из основополагающих. «Винтовка рождает власть» — говорил один из одиозных политических деятелей старой Терры. По большому счету, чем проще купить оружие — тем больше государство доверяет своим гражданам. Тем выше уровень гражданской сознательности… И тем слабее возможность государственных органов контролировать общество. Хорошо это или плохо…
— А ты правда классно стреляешь? — спросила Кавальери, подсев чуть ближе.
Сью сделал неопределенный жест рукой:
— Нормально.
Следующей была лекция по основам современного естествознания.
Комната в общежитии кампуса была рассчитана на трех человек. Ничего сверхъестественного: стандартные койки, шкафчики, пара столов и тройка тумбочек. Еще — совместный санузел — душ и туалет. Кухни — в коридоре, на этаже имелся обширный холл с диванами и проектором, бумажными книгами и кучей настольных игр. Академия не баловала подготовишек, но и спартанскими такие условия не назовешь. Магистранты и аспиранты жили в общежитии квартирного типа, преподавательский состав имел возможность и вовсе разместиться чуть ли не в апартаментах — площади позволяли. Шутка ли, целый огромный остров — владения академической автономии!
— Господи Иисусе, как ты жрешь эту гадость? — Сью поморщился, войдя в комнату и вдохнув гастритные запахи.
— А у нас такого на Хлебичке не было, — прошамкал Мартин, поглощая залитые кипятком макароны. — Вкусно! А ты верующий?
— Что? А… Не, я не верующий, я дохрена уверенный. Выплюнь каку, Мартин! Давай приготовим нормальную еду!
— В смысле — приготовим? У нас не принято, чтобы мужчины готовили… Вот баушка моя — она такие кнедлики делает, да со сметанкою… М-м-м-м…
— То есть ты даже яичницу пожарить не можешь?
— Я что — баба что ли?
— Ну, это нормально. Погнали в магазин, будем устраивать быт. Холодильник тут имеется?
— Вроде как общая камера на кухне…
— Всё, берусь за твое правильное питание — никакой больше гастрятины. Я, между прочим, официально корабельным коком на каботажнике работал, и за два месяца вся команда наела такие мамоны, что дома жены не поверили, что они на каденции были!
— Мамон, каденция… Этот ваш провинциальный жаргончик… — Мартин с сожалением отставил в сторону контейнер с макаронами и встал из-за стола.