Рикардо прислуживал, подливая вино и подавая смены блюд.
— Мистер Виньярд, прекрасная мисс Кавальери… У вас могло возникнуть весьма превратное представление о том, что вы наблюдали днем.
— Две общины выясняют отношения в рамках закона. Одна доказала свою правоту, вторая проиграла. Это нормально, — пожал плечами Сью.
Он применял все свои способности для того, чтобы копировать движения Алисы, которая ловко справлялась со столовыми приборами, применяя их для блюд, которым предназначались все эти бесконечные вилочки, ножички и щипчики.
— Как вы относитесь к данному слову, мистер Виньярд? — барон замер с наколотым на вилку чем-то похожим на креветку.
— Я стараюсь его держать, как и всякий, кто считает себя мужчиной, — странные креветки доверия не вызывали.
— Теперь вопрос к вам, мисс Кавальери… Если вы, предположим, арендуете квартиру десять лет — становится она от этого вашей?
— Нет, не становится. Это квартира домовладельца — и через десять, и через двадцать, и через сто лет, если я ее не выкуплю. Но это ведь риторические вопросы, да, Арман? Вы их задали, чтобы мы приняли вашу сторону после того, как вы нам что-то поведаете…
— Ваш ум не уступает вашей краосте, Алиса… — улыбнулся хозяин замка.
А Сью подумал, что они как-то слишком быстро перешли на «ты» и стали называть друг друга по имени. А еще — что комплименты у барона какие-то совсем уж дилетантские.
— Я родом с Илиона, как и те мужланы, которых вы повстречали сегодня. Семья де Бир ведет свой род от навигатора Жана Поля де Бира с колонизатора «Констанция». Именно членам экипажа обязаны выживанием все пассажиры, потому что это они первыми с оружием в руках вступили в противостояние с враждебным миром и отвоевали землю у дикой природы. Да, мы не сумели сохранить технологии, и скатились прямиком в дикость… Не такую дикость, как на Анубисе или Шварцвальде, конечно! По крайней мере мы сохранили память, традиции, уважение к предкам. Мы — потомки экипажа.
— Которые стали знатью? — уточнил Сью.
— Которые стали элитой. Защитниками и судьями, правителями и учеными! Мы отвоевали землю Илиона и она принадлежала нам. Никто не неволил разбуженных после и их детей, и внуков приходить к нам в качестве просителей. Берите оружие и выгрызайте свое зубами у дикой природы! На Илионе до сих пор примерно половина островов не тронуты человеком! Мои предки принимали просителей, заключали с ними договоры и селили на своей земле. Нашим достоянием были — и есть богатые медные рудники, и вкупе с плодородной землей это приносило неплохие доходы. Мы увеличивали свои капиталы, прирастали землями, род множился… Множились и просители. Эти — пришли с острова Агриппа, где саранча сожрала три урожая подряд. Они были неплохими шахтерами — рубили уголь для тамошнего владетелея, виконта как бишь его там… — Арман пощелкал пальцами, вспоминая. — Уиттингтона, потомка второго лейтенанта… Уиттингтон и его сыновья погибли на охоте, сражаясь с хурпу — как настоящие воины, защищали своих людей от напасти. В общем — оголодавшие и беззащитные угольщики пришли к нам и попросились под нашу руку. Сказали, что знают толк в горном деле. Мне тогда было лет двенадцать, всеми делами заправлял отец… Он принял их и дал им три рудника и сотни югеров земли для пахоты. И заключил контракт, согласно которому они должны были заботится о вверенном им имуществе и платить надлежащую ренту и поставлять оговоренное количество медной руды.
Сью зевнул и прикрыл ладонью рот. Де Бир, кажется, этого не заметил.
— Но — случилось несчастье. Шахты рухнули — по вине шахтеров. Они прозевали выход газа, и после взрыва штольни обрушились. Мы прибыли туда сразу, с лекарями и всей возможной помощью — в конце концов, это были наши люди. Сразу шахтеры были благодарны. Но через пару недель, когда все улеглось, отец спросил с них за сохранность имущества — и получил в ответ озлобленные выкрики и обвинения в том, что он кровопийца. Был договор, который теперь не исполнялся — и отец был вправе требовать, чтобы штольни были восстановлены за счет коммуны шахтеров. И чтобы поставки руды продолжились. Это ведь не были обстоятельства непреодолимой силы — вроде землетрясения или войны. Они сами сотворили эту проблему, прозевав выход газа. По общему признанию! И теперь я снова задаю вопрос: если в квартире случился пожар по вашей вине — неужели домовладелец должен делать ремонт за свой счет? Предоставлять вам дополнительную квартиру, пока идут работы? Вижу, вы задумались… Жалость — скажете вы… Милосердие? Они не бедствовали, эти шахтеры. У них были накопления. Более того — они продавали малахит контрабандистам, и мы им в этом не препятствовали — контрабандисты работали на нас. И теперь шахтеры возмутились! Отказались подчиняться — и отец велел схватить их старейшин — тех, кто подписывал договор и бросить в темницу. В ответ — бунт! Они взяли в руки свои кайла и атаковали отца и его дружиников! Пятьсот против пятнадцати — каково? Когда я привел наше войско — мушкетеров, рейтар, артиллерийскую батарею — всё было кончено. Поселок горел, вороны клевали трупы моего отца и его людей. А шахтеры бежали к космопорту — вместе с женщинами и детьми. Они снова попросились под чью-то руку… Я пытался наладить дела после смерти отца, но жадные соседи откусывали кусок за куском, после взрыва на шахтах упали акции наших рудников — кто-то раздул слухи о том, что мы не соблюдаем технику безопасности. В общем — меня преследовали неудачи, а потом объявился пропавший дядя, который потребовал свою долю в имуществе… Я плюнул на всё и собрал верных нашей семье людей, наскреб сколько мог денег и решил попытать счастья в ином мире. На Ярре! И каково же было мое удивление, когда обучившись в академии и получив землю от монарха, я организовал снова прибыльное горнодобывающее предприятие, отстроил замок — и нос к носу столкнулся с конкурентами — чертовыми шахтерами с Илиона! Они тоже прибыли сюда! Вот и я припомнил им должок… А они обозвали меня последними словами и моего отца тоже, и пригрозили прикончить. И я предложил им решить дело по закону. И мы решаем его — уже пять лет. Я лично прикончил десятерых, из них двое были зарублены сегодня. Формально они победили — и я не могу требовать с них долги. Но фактически — я убиваю бунтовщиков и убийц моего отца одного за другим. И продолжу это делать.