— Надо штуковать! — ещё раз уверенно повторил Пахомыч, но пиджака не взял.
— Так, значит, заштукуем, Пахомыч?
— Не имею права, — печально сказал портной. — На штуковку требуется специальное разрешение товарища Гусаакова… — И он зло выплюнул остаток булавок.
Гусааков сидел в стеклянном закутке, который служил ему кабинетом, и решал кроссворд. Он делал это неохотно, только для того, чтобы занять время. Увидев Гребешкова, он радостно отложил никак не поддававшееся расшифровке «приспособление для сидения» из четырёх букв, начинающееся на «с» и кончающееся на «ул», и быстро осмотрел пиджак.
— Дырка-щелка! — радостно отметил он.
— В том-то и дело. Штуковать надо, товарищ Гусааков.
— Штуковать? По штуковке план уже выполнен. Вот если бы его чистить-красить…
— Красить его не надо, — мягко возразил Семен Семенович и умоляюще посмотрел на Гусаакова. — Как же быть? Клиент сегодня должен прийти, а мы тянем и тянем…
— Да, да, получается волынка-волокита! — вздохнул Гусааков. — Попробую согласовать с начальством. Подожди здесь.
Петухов выслушал сообщение своего заместителя и укоризненно покачал головой.
— Ты думаешь, нужно штуковать? — спросил он с плохо скрываемой иронией.
— Но если дырка… — Гусааков беспомощно развёл руками.
— Штуковка — дело трудоёмкое. Перевыполнишь ли штуковкой план, товарищ Гусааков? — Голос Петухова стал печально-задумчивым, он как бы затуманился от воспоминаний. В нем далёким эхом послышались отзвуки скандала в транспортной конторе, с поста директора которой Петухов был смещён после невыполнения годового плана. — Нет, товарищ Гусааков, штуковкой плана не перевыполнишь!
— А чем же его перевыполнишь, товарищ Петухов?
— Нажимай на пришивку пуговиц, товарищ Гусааков! — и, пресекая возможные возражения, Петухов встал за столом, явно давая понять, что разговор окончен.
Уже по лицу Гусаакова Семен Семенович догадался о результате переговоров. Он вздохнул и, не глядя на Гусаакова, снова навалившегося на «приспособление для сидения», вышел из стеклянного закутка. В приёмном зале его уже ждал владелец злополучного пиджака.
— Мне зайти на той неделе? Да? — обречённо спросил он. — Только нехорошо получается, — развёл он руками. — Пиджак я автогеном прожёг, потому что торопился выполнить задание. А вот починить его мне никто не торопится…
Гребешков на секунду задумался. Он посмотрел на пиджак, на клиента, на толстую пачку жалоб.
— Нет, — твердо сказал он. — Мы с вами не будем ждать неделю… Ни в коем случае! Мы не имеем на это права. Ни вы, ни я.
Решительно, почти величественно он откинул занавеску на двери, ведущей в цех, и скрылся за ней. Через секунду он вновь появился в зале с иглой в руках. Он нёс иглу осторожно и торжественно, как светильник. И действительно, в ярком солнечном луче игла сверкала, словно бенгальский огонёк, и, казалось, освещала улыбающееся лицо Гребешкова.
— Ну-с, начнём, — деловито сказал Семен Семенович и, взяв у посетителя пиджак, распластал его на столе. Он провёл по нему нежной рукой, а затем осторожно, как бы боясь причинить пиджаку боль, выдернул из него нитку.
Потом, щурясь от солнца, он стал метиться ниткой в игольное ушко. Он не нанизывал иголку на неподвижную нитку, подобно всем мужчинам, а, наоборот, откусанным концом нитки искал ушко крепко зажатой иголки, как это делают только женщины и портные.
— Разрешите, я помогу, — почти благоговейно предложил посетитель.
— Благодарю вас, — обиженно отстранился Гребешков. — Я ещё помню, как это делается…
Да, Семен Семенович не забыл свою старую профессию.
Ещё совсем недавно он был портным, и хорошим портным. Нет, он никогда не принадлежал к гордой касте знаменитых закройщиков, но зато никто лучше его не мог залечить гвоздевую рану на брюках, разгладить морщины пиджака или вернуть демисезонному пальто его утраченную молодость!
Петухов, принимая комбинат, заметил старательного старичка и ради эффектного ознаменования своего прихода на директорский пост решил куда-нибудь его выдвинуть. Свободной оказалась вакансия заведующего столом жалоб — должность, только что перед этим созданная Петуховым же.
Петухов придумал эту странную единицу, собственно, не из стремления ликвидировать жалобы, а из желания продемонстрировать начальству свою чуткость к нуждам посетителей. Теперь он мог говорить: «Мало ли что есть жалобы, есть ведь специальный человек по борьбе с ними». Он всячески рекламировал это мероприятие и даже собирался завести впоследствии целый отдел жалоб. От отдела его пока отговорили, но стол жалоб Петухов все же завёл. На это место он и выдвинул старого портного.