В графе «Слушали» стояло: «О производственных достижениях комбината». Что же надо было записать в графе «Постановили»? Наконец Гусааков решительно взял карандаш и старательно вывел: «Постановили: Какие же это достижения?»
Он сунул протокол в планшетку, хотел сказать что-нибудь веселое, но ничего веселого не получилось, и, оглянувшись на Гребешкова, он пробормотал: «Печки-лавочки!..» — и тихо, почти на цыпочках, вышел из зала.
Только теперь Варвара Кузьминична, до сих пор терпеливо поджидавшая в сторонке, подошла к мужу и ласково погладила его по рукаву.
— Да, да, Варя, — сказал Гребешков, — вот так вышло… Ты подождёшь меня? Я только приберу немножко.
— Я на улице подожду тебя, остыну… — ответила Варвара Кузьминична и вышла.
Гребешков заканчивал уборку, когда в комнате вдруг появилась несколько странная пара.
Судя по необычному покрою одежды, оба были иностранцы.
Оп был без шляпы. Она — в шляпе, которой в крайнем случае хватило бы на обоих.
Оба сверкали ботинками и улыбками.
Сидней Дилл, — представился мужчина Гребешкову. — Мисс Джексон, — указал оп на свою спутницу. — Впрочем, только сегодня мисс Джексон, — улыбнулся он, — завтра уже миссис Дилл! Завтра наша свадьба.
— Поздравляю… — удивлённо пожал плечами Семен Семенович. — Но чем могу быть полезен?
— Извините за поздний визит, — дружески улыбнулся мистер Дилл. — Мы ехали мимо и увидели свет в окнах. Мы зашли потому, что этот дом принёс нам счастье. Перед свадьбой нам хотелось захватить ещё по порции, мы ведь были у вас.
— У меня? — опять удивился Гребешков.
— Да. Только вас не было. Вы выходили. Мы приносили костюмы с винными пятнами, — мистер Дилл опять улыбнулся. — Кажется, накануне мы слишком усиленно чокались. И здесь, пока мы ждали, состоялось наше объяснение. Не так ли, дорогая?
Мисс Джексон весело кивнула. Гребешков удивлённо поднял брови.
А чему мы обязаны, что вы посетили наш сравнительно отдалённый район?
— Мы поехали осматривать его, он же новый. Мы журналисты, — снова улыбнулся мистер Дилл, — а костюм у пас был с собой в автомобиле. И тут мы заметили ваш уважаемый комбинат, который неожиданно стал колыбелью нашего счастья.
Мистер Дилл предложил Гребешкову сигарету и, получив вежливый отказ, разломил сигарету пополам, половину протянул своей невесте, половину оставил себе. Оба закурили.
— Ваш костюм давно уже готов, — сказал Гребешков, тем временем просмотревший книгу учёта. — Почему вы не заходили за ним раньше?
— Нам было не до этого, — весело улыбнулся мистер Дилл. — Мы были слишком заняты своим счастьем и забыли обо всем на свете. Но это неважно, мы можем взять костюм сейчас.
— Сейчас? К сожалению, уже поздно. Кладовщица ушла.
— Ну, ничего, — снова обнажил свои рекламные зубы мистер Дилл. — Тогда просто дайте нам на счастье стакан воды… О нет, один, один! — остановил он Гребешкова. — Мы всегда пьём вдвоём из одного стакана. Так мы всегда узнаем мысли друг друга… И, пожалуйста, из этого оригинального графина, что вы держите в руках, мы по нему вас и узнали, — он указал на налима, стоящего на хвосте. — В прошлый раз мы пили у вас из него, и это принесло нам удачу.
— У меня? Из такого графина? — бледнея, переспросил Гребешков.
— Да, из этого или из точно такого же. А что вас удивляет?
— Ничего… — глухо проговорил Гребешков и, набрав воздуха, спросил: — Вы не помните, какого это было числа?
— Как же нам не помнить первый день нашей любви! — уже совсем ослепительно улыбнулся Дилл. — Это было двадцать седьмого мая…
— В котором часу? — медленно спросил Гребешков.
— После ленча, приблизительно в два часа дня… Осторожнее, вы разливаете воду на пол!
— И вы тоже это помните? — не обращая внимания на замечание, спросил Семен Семенович у мисс Джексон.
— Да, это было в субботу, двадцать седьмого мая, около двух часов дня.
— Вы пили этот стакан тоже пополам?
— О да! Разумеется!
— Сядем, — хрипло сказал Семен Семенович. — Сядем, леди и джентльмены, и выслушаем меня внимательно… Прежде всего разрешите записать ваши имена и адреса… А теперь…
И осторожно, выбирая выражения, Семен Семенович рассказал им о том, что именно они выпили. Он не мог поступить иначе, надо было их предупредить — ведь они могли неосторожно погубить или увезти случайно попавшее к ним бессмертие.