Зеленый лимузин подкатил к подъезду комбината бытового обслуживания.
Молодые миллиардеры уверенно прошли в уже знакомый им приемный зал. Однако Гребешкова в зале не было. Портной Пахомыч, к которому обратился мистер Дилл с просьбой разыскать Семена Семеновича, подвел их к полированной двери директорского кабинета, украшенной черной фундаментальной табличкой. На табличке золотом было выведено: «Директор», а внизу в специальный узенький желобок была всунута новенькая бумажка с аккуратно написанной фамилией: «Гребешков».
Они постучали и получили приглашение войти. Гребешков, сдержанно поздоровавшись, передал Диллу приготовленный для него пиджак.
Мистер Дилл кинул пиджак супруге и оглядел маленький кабинет.
— Памятный кабинет, — сказал он. — Здесь я получил сразу два неравноценных сокровища: любовь мисс Джексон и наше общее бессмертие!
— То-есть как здесь? — удивился Гребешков. — Вы хотите сказать: в том большом зале, где я принимал вас?
— Нет, почему же в том большом зале? — в свою очередь, удивился мистер Дилл. — Именно в этом кабинете. Вот здесь мы сидели. Вот на этом столе стоял этот оригинальный графин, чреватый такими неожиданными последствиями для нас. Здесь мы и выпили из него.
— Вы уверены в том, что вы пили не там, а здесь? — медленно переспросил Гребешков.
— Ещё бы! — воскликнула миссис Дилл. — Вы забываете, что у нас профессиональная зрительная память журналистов.
— Но меня здесь не было, не правда ли? — голосом, в котором появились нотки какой-то радостной надежды, спросил Гребешков.
— Нет, но сюда заходила какая-то девушка. У неё было такое весёлое круглое личико с носиком кверху.
— Маша! — закричал Гребешков. — Машенька, на секундочку ко мне!
В кабинет заглянула Маша с горячим утюгом в руке.
— Она?
— Она самая, — кивнул мистер Дилл.
— Маша, вы не помните, — тихо сказал Гребешков, — эти господа сюда, в кабинет, около месяца тому назад заходили?
— Конечно, помню. Заходили, — ответила Маша. — А что, Семен Семенович?
— Ничего, Машенька, — тихо, но радостно сказал Гребешков. — Можете итти.
Маша вышла.
— Леди и джентльмены! — торжественно обратился Гребешков к ничего не понимающим миллиардерам, и в тоне его пробивалась тщательно скрываемая радость. — Должен огорчить вас, леди и джентльмены, но вы пили из другого графина. Из совсем другого графина. Тот графин стоял в большой комнате, куда вы, оказывается, и не заходили. А здесь, в этом кабинете, был этот самый графин, что и сейчас стоит здесь. Это только похожий графин, но совсем другой. Никакого бессмертия вам не вышло, леди и джентльмены! Бессмертие выпил совсем другой человек…
— Какой человек?!
— Другой! — крикнул Гребешков. — Не знаю какой точно, но другой! — Он старался придать своим губам соболезнующее выражение, но ноги его при этом сами ходили ходуном.
— А мы? — простучал зубами мистер Дилл.
— Воду вы пили. Очень сожалею, но вы воду пили, — радостно ответил Семен Семенович.
— Какую воду? — побелевшими губами спросила миссис Дилл.
— Не пугайтесь, господа, кипячёную, — заботливо пояснил Гребешков. — Ой, — воскликнул он, — держите свою миссис! Ей, кажется, плохо.
— А мне, вы считаете, лучше? — пробормотал мистер Дилл и рухнул в кресло рядом со своей половиной. — Если есть бог, — простонал он, — то он не должен был этого допустить… По-видимому, бога нет, мистер Гребешков!
— Бог есть! — радостно воскликнул Семен Семенович
— Но мы в него не верим! — с улыбкой добавил он.
— Куда же вы? — окликнул он Дилла. — Вы же забыли ваш костюм!
— Что? Костюм? Ах, да! Костюм… — сомнамбулически бормотал мистер Дилл, направляясь к двери. — Конечно, костюм… Боже мой, боже мой… Прощайте!
— Постойте! — с трудом сдерживая смех, остановил его Семен Семенович. — Вы забыли свою миссис!
— Миссис? Какую миссис? Ах, эту? Да, да, забыл…
Через несколько минут Гребешков проводил несостоявшихся миллиардеров к выходу.
Миссис Дилл с ненавистью несла пиджак своего супруга, вручённый ей Гребешковым. А в кармане мистера Дилла издевательски похрустывало новенькое брачное свидетельство.