Опустив подбородок на колени, Лир заставил себя посмотреть на Пайпер. Она не двигалась, лежала, где он ее оставил, и он постарался уложить ее как можно удобнее.
Его горло сжалось, Лир сглотнул. Ему нужно было принять решение. В Подземном мире он мог лучше распоряжаться ситуацией, но боль в голове говорила, что магии осталось мало. Он не сможет пронести Пайпер через лей-линию.
Оставаться на тропе они долго не могли. Но с переломом руки ему будет сложно нести Пайпер по камням, и он не знал, куда ее нести.
Магии почти не осталось, перелом мешал управлять луком, идти было некуда.
Оставалось одно, и потому он сидел тут. Пайпер пришла сюда за помощью рюдзинов, и она была уверена, что ей помогут. Они спасли ее дважды, они две недели исцеляли Эша. Хоть Лир не доверял им, он был относительно уверен, что ей помогут снова. Может, они исправят то, что с ней произошло.
Но его присутствие усложняло ситуацию.
Резко выдохнув, он осторожно поднялся на ноги. Боль пронзила левую лодыжку. Лир скривился и бережно ощупал ее. Первый залп Натании навредил ему. Лодыжка опухла, пока он сидел, и не хотела держать его вес.
Оставив цепочку на шее, он посмотрел на Пайпер, уязвимую без сознания, а потом огляделся в поисках места, где мог скрыться и ждать рюдзинов. Он убедится, что ей помогут, а если те… у него еще были хорошие чары на цепочке.
Он сделал два шага, хромая, и ощутил покалывание.
Лир развернулся и оглядел тропу в поисках тени. В паре десятков ярдов рябь была на дороге: деймон в сильных скрывающих чарах. Лир тут же схватился за цепочку…
Громкое нескладное гудение заполнило его голову.
Он моргнул. Смятение охватило его, треск затмевал мысли. Он… сидел? На земле?
Он моргнул еще и увидел лицо. Черные глаза, белая кожа, бирюзовая чешуя, длинные зеленые волосы. Треугольник чешуи на лбу рюдзина сиял.
— Страх, — прошептал рюдзин со странным акцентом. — Отчаяние, боль, одиночество. Горе, старое и новое.
Лир моргнул в третий раз, пытаясь прогнать туман в голове. Рюдзин присел перед ним, в стороне стояли еще двое, шуршали длинными хвостами по тропе. Пайпер была в руках одного, он нежно прижимал ее к себе.
Лир дернулся, боль пронзила руку и лодыжку. Чешуя рюдзина засияла ярче, гудение пронзило голову. Он обмяк.
— Не бойся, — сказал рюдзин, тон был нежным. — Мы не желаем вреда.
— Я этого с ней не делал, — прошептал Лир, эти слова первыми всплыли в тумане в голове.
— Знаю. В твоем сердце нет зла, — рюдзин склонил голову. — Ты Лир, да? Пайпер много раз рассказывала о тебе. Она хотела найти тебя, когда мы расстались.
Лир судорожно вдохнул.
— Вы… Хинотэ?
Рюдзин кивнул.
— Вы целитель, да? Можете помочь Пайпер?
Хинотэ, сидя перед ним, отклонился на пятки. Сияние на лбу пропало, шум в голове Лира утих.
— Не уверен. Странное творится с ее разумом. Мы проверим ее дома, — Хинотэ нахмурился. — Я пообещал безопасность, но ощущаю твой страх. Что тебя беспокоит?
Лир посмотрел на трех рюдзинов.
— Я… был тут раньше.
— Недели назад, когда пришел с Пайпер?
— Нет, — он сглотнул, не зная, почему признается. — Годы назад.
— Годы, — повторил рюдзин, лицо опустело. Чешуйки на его лбу вспыхнули, но гудения в голове Лира не было.
Хинотэ резко встал, движение было поразительно плавным. Он протянул руку, пальцы были с перепонками, острые когти были как у Пайпер в мороке деймона.
— Прошлому нет места в настоящем, его призраки давно спят, и я не буду беспокоить их. Начнем сначала.
Лир смотрел на протянутую руку.
— Но…
— Тебя нужно исцелить, и я должен узнать у тебя, что случилось с Пайпер. Идем.
Лир подавил страх, воспоминание о давнем бое. Но если Хинотэ хотел забыть о прошлом, то и Лир так сделает.
Он медленно выдохнул и сжал прохладную руку Хинотэ. Рюдзин помог ему встать и легко поддерживал, убрав вес с его лодыжки. Он потянул Лира вперед, и шаги привели его к краю обрыва. Он посмотрел на рюдзина в тревоге.
Хинотэ без эмоций глядел на него.
— Прыжок, — серьезно сказал он, — самый быстрый путь ко мне домой.
Лир сжался. Все-таки ему придется прыгать с обрыва.
История одиннадцатая
Выпусти бурю (гл. 28–32)
Часть 1
ЛИР
Порой, когда смерть была в секундах, время замедлялось, и каждый миг был будто вырезан. А порой часы не мешкали, и он мог лишь ждать конца.