На следующее утро из коровника раздались такие ругательства, что даже сторож дед Панас, начал краснеть как молодуха, заглянувшая к сапожнику. Это проснувшийся "утопший", обнаружил себя в стогу сена, уже полностью пропитавшемся местной достопримечательностью, коей свиньи затопили озеро доверху.
После стирки мундира от деревенского "богатства", престарелый ветеран-вербовщик, попутно выпив весь фермерский запас рассола, вспомнил кем он является. И начал вешать уже свое "дерьмо" на Дыбины уши. А после того как тот без деревенской техники вытащил фургон, а затем при помощи зубила и молотка отрегулировал контуры подачи энергии на заклинившие турбины, вербовщик стал похож на местного кота Ваську, дорвавшегося до аптечной валерьянки.
Уже ближе к полудню, Дыба подписывал стандартный контракт наемника. Пересчитав первые подъемные и сравнив сумму для прибытия к центральному вербовочному пункту, чесал затылок над суммой которую в руках то держал только староста, и то – в день раздачи паевых всей деревне.
Оставив половину денег, уехал даже не прощаясь с родней. Чему те были не сказано рады. И отмечая такое событие, разгулялись не на шутку. В итоге сгорели амбар с элеваторным комплексом.
Возвращаться уже было поздно и эти новости он увидел по каналу, транслируемому на взлетающем армейском транспортнике. И уже только на базе Наемного Батальона Дыба понял куда он попал. А что бы отказаться от службы, нужно было вернуть стоимость перелета с Земли на Марс и обратно. Таких денег не собрать, даже если бы собирали всей деревней, десять лет ведя трезвый образ жизни. Оставалось держаться в Батальоне всеми своими не малыми силами, что бы накопить денег и вернуться назад…
Затем происходила смена мучителей, и уже Череп проклинал Дыбу за противный вкус биологических добавок и тяжелые упражнения.
Участвуя в первой части плотного графика, Косяк расслаблялся во второй. С теорией ему было проще. Заложенная школой и титаническим трудом репетиторов, база откладывалась на подкорке мертвым грузом, и Череп только собирал мозаику из обрывочных знаний, складывая их в цельную картину. Глядя, на то, как Дыба гоняет Черепа, Косяк перестал давать ехидные рекомендации, и вместе с "умником" осваивал приемы рукопашного боя, не гнушаясь по ходу развить ту или другую группу мышц. В свободную от занятий минуту, когда Дыба самостоятельно шевелил мозгами, морщась над текстом обучающих программ, его подопечные самостоятельно валили друг друга на жесткий пол кубрика. Синяки и ушибы стали неотъемлемой частью тел, но довольные курсанты уже не могли себе представить, как прожить хотя бы день без тренировок. Пролетели недели, и Дыба натаскал в кубрик тренажеров, колдуя над биодобавками в коктейли, редактировал и изменял планы тренировок, нагрузок, которые заменяли остальным привычные занятия.
Череп чередовал тренировки и обучение, наблюдая явный прогресс, уже спокойно усложнял, увеличивал объем материала концентрируясь на самостоятельном обучении. По приблизительным оценкам, подопечные уже нагоняли крыло по пройденному материалу и процентов на шестьдесят были готовы к сдаче зачетных дисциплин.
Встречаясь с курсантами своего крыла только на общих построениях и общих занятиях, троица оставалась такой же замкнутой. Удивленные взгляды и колкие вопросы уже не раздражали, как раньше. После того как Косяк, задетый курсантом из бывшего экипажа, промолчал и не ввязался в драку, всех заинтересовало – где же пропадают курсанты. Заметили и увеличение рельефа мышц и необычную покатость плеч на мелком Черепе. Троица стала темой для пересудов, продолжавшихся до одного злосчастного случая.
В выходные дни, дежурства отличались суматохой и насыщенными событиями. Доложив Дежурному по Соединению о заступлении на дежурство, Череп как старший вахты начал регистрацию убывающих и соответственно прибывающих с развлечений курсантов. Процедура регистрации – синоним нервотрепки для всех участников. В случае любого происшествия, крайней всегда оказывалась дежурная смена.
Череп только закончил рапорт дежурному офицеру, как на монитор вышло изображение с камеры, показывающей кабину входного лифта. Компьютер не ошибся, в просторной кабине действительно было на что посмотреть, там веселилась теплая компашка. Ярко разукрашенные, пестро одетые девицы, если конечно можно называть полупрозрачный латекс одеждой, висли на плечах курсантов, которые в свою очередь пытались удержатся на ногах хватаясь за девиц. Гогоча так, что микрофон хрипел от перегрузки пытаясь передать силу смеха, курсанты попутно лапали представительниц древнейшей профессии, умудряясь при этом лакать пиво из пластиковых банок. Громко звякнув, створки лифта разошлись, вывалив из себя всю компанию. Завалившийся, по началу, на пол вместе со всеми, старший "семерки" вскоре поднялся и окинув место дежурного презрительным взглядом весело заорал: