Среди толпы жителей Дыба возвышался колоссом. Со своими "два в присядке", он к тому же распугивал людской поток хмурым выражением лица и непомерным размахом плеч. Недовольно морщась от царившего на площади запаха множества людей, недовольно поглядывал на вращающееся лопасти вентиляторов, словно кукушки выглядывавших из многочисленных дыр по всему куполу.
— Чего же тут всегда так воняет? — Брезгливо поморщившись, Дыба едва не наступил на зазевавшегося торговца. — Ну, а ты чего рот разинул?! Перед глайдером тоже рот разеваешь?
Пробормотав извинения, щуплого вида мужичок собирался улизнуть, но, пойманный Косяком, взвыл от боли в заломленной руке.
— Верни, что взял… — впившись раскаленными гвоздями рассерженного взора, Косяк дождался пока у воришки не дрогнет взгляд, — сломаю руку, а еще и морду разобьем…
Посчитав, что пластическая операция обойдется дороже, чем вернуть украденное, мужичок протянул блеснувший золотыми контактами прозрачный диск. Отпустив моментом растворившегося в толпе неудачника, Косяк протянул электронный кошелек, хлопающему по карманам Дыбе.
— Был деревней, таким и сдохнешь, — улыбаясь во все лицо, он покачал головой, — нет, ну я удивляюсь. Как можно ловиться на элементарные вещи? По тебе же сразу видно — идет вахлак.
Хмуро забрав диск, Дыба переложил его во внутренний карман и не оставляя ни одной щели, тщательно затянул липучки комбеза. Хмуро насупившись, он угрожающе бычился и бросал кругом косые взгляды.
— Город, — презрительно сплюнул Дыба и двинулся к указанной вывеске, — ворье одно.
— Вот дите, — повернувшись к Черепу, Косяк пожал плечами, — это жизнь. Или ты, или тебя.
Не желая встречаться со взглядом здоровяка, люди предпочитали перед Дыбой расступиться, зато на идущих следом товарищей, обрушился поток торгашей, предлагающих жизненно необходимые любому уважающему себя "марсианину" карту с помеченными секретными месторождениями и "безумно полезный на поверхности крем от загара"…
— Как я не люблю это столпотворение, — начал жаловаться Череп, — постоянно или, что-нибудь отдавят или сопрут.
— Да ничего не сопрут, ты главное хлебалом не щелкай, — давая пинка, очередному свежепойманному карманнику, ответил Косяк. — Вполне милый городок, это ты просто со своей "виртуалкой" да железками совсем одичал. Почаще в город нужно выбираться.
— О! — уткнувшись в спину Дыбы, Косяк потер ушибленный нос, — кажись, пришли.
Остановившийся напротив входной двери, сильно смахивающей на широкие шлюзовые ворота, Дыба ожидающе смотрел на Косяка.
На, что Косяк ехидно ответил:
— Чего смотришь? Вон же панель, нажимай — и дверка откроется.
Над входом висела ярко освещенная вывеска, явно бывшая в прошлой жизни секцией танковой бронеплиты. Вывеску рассекала рваная дыра проделанная попаданием явно не из мелкого калибра, а ниже, лазером было выплавлено: "Посторонним вход… — не рекомендован". Справа, тусклой подсветкой выделялась панель стандартного терминала. Нажав кнопку вызова, троица принялась ждать открытия дверей.
— Слушай, Косяк, а чего у них тут все такое "казенное"? — спросил Дыба, оглядывая соседние кабачки, резко отличавшиеся постоянно открывающимися и закрывающимися створками, в которые входили и выходили люди.
— Да хозяин бывший наемник. Контракт вышел, но, что-то там со сроком освобождения, — перемигиваясь с мимо проходившими девицами, ответил Косяк. — В общем, решил здесь остаться, вот и открыл кабачок для нас.
— Для нас?
— Да… именно для тебя. Все бросил и сказал… — забыв о девицах, Косяк начал ерничать, — вот исключительно для классного парня Дыбы открою я кабачок. Будем дарить друг другу гири, а нажравшись — разучивать бравые марши и цитировать устав…
— Ща в репу дам! — предупредил Дыба.
Косяк наигранно обиделся:
— Ага, чуть, что — так сразу в репу, а как про жисть спросить, так Косяк!.. Уйду я от вас, в публичный дом, буду там нравственность преподавать!
— Да ладно заливать-то — нравственность! Я удивляюсь, как с таким количеством спирта в организме к тебе еще пристает всякая венерическая зараза, — улыбающийся добрым оскалом Дыба представал зрелищем не для слабонервных. — Я же ласково пока спрашиваю.
— Ласково!? Ну это же меняет дело, ласку я люблю, — делано испугавшись, Косяк подобострастно начал отвечать. — Ну так, о чем я… а… О великий и Ужасный Дыба, это давняя история началась еще… когда люди толпой мамонтов валили.
Прервала увлекательный рассказ разошедшегося Косяка входная дверь, с тихим шелестом втянувшаяся в стену. Рассмеявшийся Дыба дотянулся до Косяка, притянув того под мышку, сказал:
— Вот, что мне нравиться в людях, так это мелкий подхалимаж!
— Какой подхалимаж!?!? — делано возмущаясь, Косяк пытался вырваться. — Кристальная правда, о Великий и Уж… точно великий… я даже бы сказал здоровый… собака, попался. Вот только освобожусь и тебя завалю, как того мамонта. Чем больше танк, тем проще в него попадать… Череп, давай сюда ракетный комплекс, я поймал… отличную мишень!
— Скорее, она тебя за уши держит… — Череп натужился, пытаясь пропихнуть друзей в раскрытые двери. — Ладно, пошли, а то столько штрафных я не выпью.
Помещение производило впечатление. Кабачок частично освещался за счет стеллажей заставленных разнообразными по форме и содержанию бутылками. На стенах подсвечивались голограммы, изображавшие людей и технику из славного боевого прошлого хозяина заведения. В глубине от прохода находился помост, по периметру которого плясали лучи света. Упираясь косматыми лучами в мозаичный потолок, разбегались по залу блики радуги, успевая выхватывать медленно танцующих девушек в диковинных расцветках случайного совпадения цветных зайчиков.
Расположенные вокруг сцены столики были наполовину заполнены посетителями, тем или иным способом связанными с Наемным Батальоном.
Необычной для такого рода заведений была стойка бармена, формой напоминающая лобовую часть танковой башни, за которой и расселись человек двадцать курсантов. При виде новоприбывших раздался дружный рев приветствия, как видно компания уже успела "расслабиться" не с одной бутылкой.
Героям освободили почетные места в центре и выставили "штрафные". После такого радушного приема, да еще и по замечательному поводу, веселье разгорелось с новой силой. Начиналось все благородно и чинно — с тостами и пожеланиями. Но неумолим не гласный закон Архимеда — "количество выпитого равно количеству произносимых глупостей"… Речи становились все более лаконичными, а желания перестали ограничиваться тарой. Чаще глаза останавливались на изгибающихся в танце фигурах девушек. Все настойчивее становилось желание коллективного признания танцовщицам в платонической любви и не только, но местные охранники грозным видом и хмурыми взглядами дали понять, что тут никакой любви нет. По крайней мере в стенах этого кабачка ее точно не будет.
* * *
Разочарованные курсанты, погруженные в жаркие споры, выпили двухдневный запас пива, после чего пришли к коллективному выводу — если любви нет, то место для подвигов в жизни всегда найдется. Какая же добрая вечеринка да без потасовки. Приглядываясь к посетителям, в поисках "условного противника", они рыскали мутными взглядами, тщательно высматривая любые проявления неуважения или насмешки.