– Мы в карты играем под шиару, – пояснила ему Ивона. – Хочешь с нами?
В девушку тут же впились четыре ошарашенных взгляда. На наш немой вопрос “почему ты это предложила” она лишь пожала плечами и выдала:
– Ну а что такого? Общежитие чинили вместе. А вы, парни, вообще должны быть ему благодарны. Если бы он вас не держал, то вы бы кого-нибудь покалечили.
Быстро переместившись из под стола на свои стулья, Орсон и Мрамор помрачнели. Я тоже вылезла, но садиться не торопилась. Фрино же, казалось, колебался. Уж не знаю, что творилось в его голове, но в конце-концов он немного удивленно выдал:
– Ну… ладно.
Такого поворота событий кажется никто не ожидал, даже сам Фрино. Под нашими ошарашенными взглядами парень опустился на пустой стул между Ивоной и Орсоном. Мы смешали всю фасоль в одну кучу и разделили ее, теперь уже на пять порций. Игра продолжилась, однако если в первый кон мы шутили и веселились, то теперь молчали. Чувство было такое, будто над столом рояль подвесили на тонкой веревке и, стоит сказать чуть громче, он с шумом грохнется нам на головы.
Как-то ненавязчиво Ивона зажгла еще пару благовоний, и дышать стало тяжело от наполняющего комнату дыма. Постепенно шиара начинала действовать. Я краешком глаза заметила, как расслабленно откинулся на спинку стула Мрамор, как снова начал улыбаться Орсон, как разгладилось лицо у Фрино.
Такая странная ситуация.
– И все же я вот чего не понимаю, – начала вдруг Ивона. – Почему рванули эти кристаллы? Кто-нибудь слышал об этом хоть что-нибудь вменяемое?
– Без понятия, – вздохнул Орсон. – Но это было ужасно. Я честно вроде и не соображал ничего, но помню, что страшно боялся на кого-нибудь броситься.
– И потому залез под стол и там сидел, крича на всех, чтобы не подходили? – уточнила Ивона. – Ну и напугал же ты меня.
– А ты, Мрамор, что-нибудь помнишь? – спросила я у друга.
– Ничего, – забирая из расклада бубновую восьмерку, ответил Мрамор. – Будто ничего и не случилось. Я только помню, как начал вдруг превращаться, испугался. А проснулся уже в лазарете весь в синяках.
– Да уж, – буркнул вдруг Фрино. – С вами сплошные проблемы.
– Не выпендривайся, – нахмурился Мрамор. – То, что ты нас сдержал еще не значит, что мы – твои должники. Считай что искупил вину за то нападение, не более того.
– Вскрываем, – скомандовала Ивонна.
– Давай не будем об этом, – поморщился как от зубной боли Фрино, бросая карты на стол. – Я пас.
– Две пары, – гордо заявил Орсон.
– Пас, – буркнул Мрамор.
– Пас, – я скинула карты на стол. – Да, лучше об этом не вспоминать.
– Тьфу ты, нежные фиалки, – фыркнула Ивонна. – Тройка. Я снова победила.
И она выложила на стол три семерки, подгребая к себе выигрыш. Орсон сдал нам снова по две карты и разговор продолжился.
– Жаль, что вы двое не хотите рассказывать, – вздохнула Ивона. – Такой бы интересный разговор получился. Я вот все пропустила…
– Ивона, – угрожающе нахмурился Мрамор.
– Да нечего там рассказывать, – вдруг буркнул Фрино, бросая карты на стол. – Наверное, это какая-то мания готредцев – все делать только ради собственной выгоды. Зря я согласился.
– Вот гад, раскрыл меня, – улыбнулась ему кривенько Ивона. – Не злись. Я не замышляла зла. Просто очень хотела удостовериться в том, что ты больше ничего плохого не выкинешь.
Я ошарашенно уставилась на нее. Она серьезно это спланировала? Или просто блефует? В любом случае, ее слова застали Фрино врасплох. Он задумался под напряженными взглядами Орсона и Мрамора, а потом заявил:
– У меня есть аргумент в свою защиту, госпожа судья, – сказал он со смешком. – Я не буду мстить, не буду никого убивать, да и вообще собираюсь до того момента, как меня выпрут отсюда или я закончу обучение, вести себя как можно тише.
– Выкладывай, – попросила Ивона.
– Хорошо, – фыркнул Фрино. – Пооткровенничаю, так уж и быть. Давайте я вас просвещу о порядках в моей семье. После того случая Сентро предложили мне приехать домой, и ректор даже разрешила. Но я не поехал, так как был большой шанс в академию уже не вернуться. Так как я не явился, мне прислали, воспользовавшись связями, письмо с прикрепленной бутылочкой яда и попросили покончить с собой и не позориться. Этого я тоже не сделал, как видите.
У меня по спине пробежали мурашки. О небеса, за что мне все это. Подзабытые за всеми этими метаниями с диким туманом чувства – раскаяние, жалость, стыд – накатились с новой силой.
– Если меня выпрут из академии, – продолжил Фрино, – то мне придется вернуться на Вейдану, в Орну, к отцу. А он либо меня пристрелит, либо шкуру живьем сдерет, и это не фигура речи. В общем, вылететь я очень не хочу. Потому я буду вести себя тихо и примерно как только могу, чтобы доучиться и сдать экзамены. Так у меня будет хоть какой-то шанс сбежать от своей семейки. Такой ответ тебя устроит?