– От меня все равно нет толка. Хочу помочь – но не могу. Мама всегда говорила, что я слишком глупый. Я правда слишком глупый. И слабый, – протараторил Альбо, но не похоже, чтобы он из-за этой своей мнимой глупости переживал. Вот раздражают такие люди – проще всего сказать: я дурак, ничего не знаю, ничего не могу. Но ведь настоящие дураки, наоборот, – “все могут”.
– Ерунда, – кажется, Ярэн был со мной согласен. – Все еще считаешь, что мнению твоей матушки стоит так слепо доверять? Нилда была талантливейшей женщиной. То, как она обращалась с птицами...
Хранитель покачал головой, призадумался, в воспоминания, должно быть, погрузившись. Я так и не поняла, чего на его лице было больше – ужаса или восхищения. Альбо насупился.
– Может, пойдем уже в общежитие? – Эйнар вспомнил про свою любимую позу скучающего аристократа: по-женски аккуратные ногти рассматривал, только пилочки для полноты образа не хватало.
Но мысль высказал верную.
– Доброй ночи, – я мило попрощалась с Хранителем – ну и что, что и не здоровалась. Альбо уже захапал за руку Бруснику.
– Удачи на соревнованиях, ребята.
Вот прямо само воплощение благожелательности этот Ярэн. Но насчет птиц он интересную мысль подал – мне отчаянно не хватало в нашем выступление еще какого-то элемента.
– А Нилда это кто? – полюбопытничала Брусника, когда мы отошли подальше.
– Моя бабка, – Альбо расплылся в широкой улыбке. – Оказывается, она тоже была Хранителем, и господин Корн хорошо ее знал.
– Ты ведь говорил, что Хранители ее убили, – удивилась я.
– Убили-убили, – закивал Альбо – потому что считали, что она – господин Корн, так сказал – их идеалы предала. А он не согласен. Он много чего мне сказал, но я вам не скажу. Это семейное дело. Скучаю по дому.
Я нахмурилась. Альбо словно сказал, что то очень неправильное, чуждое... для всех – мы с Брусникой обменялись недоуменными взглядами, а Эйнар, шедший чуть в отдалении задумчиво хмыкнул.
Ах да, мы ведь все не скучали по дому – таковы правила пребывания в академии. Я на миг внутренне поежилась от какого-то странного неприятного чувства, но тут Альбо сказал:
– Я тоже с птицами обращаться умею, не только превращаться, но их же здесь нет.
– Где ж ты раньше со своими умениями был, – вздохнула я, сразу переключаясь на насущные проблемы. – Но еще не поздно, дополнить картину еще одним элементом. Главное, сообразить, как именно.
Глава 26. Абигейл
И вот, настал день соревнований.
По жребию выступать нам выпало первыми. Потому, вместо того чтобы со всеми остальными студентами сидеть и ждать открытия, мы спешно одевались, обувались и разминались. С одной стороны – первыми всегда выступать тяжелее всего, как мне сказали. С другой – быстрее выполним свой долг, быстрее пойдем отдыхать на травку, времени поволноваться не останется. Однако все равно все волновались. Ну, может, кроме Текки.
Вообще способности Текки стали для нас небольшим сюрпризом. Мы-то думали, что она ничего не умеет, не понимает и вообще является существом невменяемым. А она взяла… и фактически нас спасла. На травяной фее держалась большая часть выступления. Оказалось, Брусника, узнав, что Текка напала на Лейли Фиш, заставила нашу соседку пойти извиняться. А потом у них с преподавательницей иллюзий, спиритизма и предсказаний завязалась крепкая дружба. Текка у Лейли Фиш чуть ли не жила, таскалась за ней хвостом и все-все впитывала.
Вот так живешь-живешь с человеком в одном доме, считаешь его глупеньким ребенком, а тут бах – и этот ребенок оказывается сильнее тебя в магии. Мда.
– Текка, ты уж не подведи, – напутствовала ей Ивона, разодетая в синее летящее платье. – Делай все, как на репетиции.
В “закулисье” творилась суета и царила легкая нервозность. Впрочем, какие там кулисы – показательный тур соревнований решили провести на свежем воздухе возле врат в академию. Там же, где Рада Тарвиус когда-то произносила вступительную речь в честь принятия нас в ряды студентов. На траву расстелили куски плотной ткани разных цветов – для каждого общежития выделили свое место. Таким же нехитрым образом накрыли стол с закусками и напитками – один на всех, прямо на земле. Сцену убрали вообще, зато возвели на краю площадки две палатки. В первой переодевались и готовились студенты к выступлению. Вторую, поменьше – для судей – установили на противоположном конце площадки. Пятачок утоптанной земли обтянули еле-заметным защитным куполом – чтобы никакая магия судьям и зрителям не навредила. В целом, если бы не судейские кресла и надобность выступать, это бы походило на большой пикник.